Анастасия Машкова
'Догматчик' Томас Винтерберг подустал от роли спасителя европейского кино.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)
В этом году устроители Московского международного фестиваля продекларировали резкий геополитический сдвиг конкурсной программы: если ранее мы претендовали на открытие новых имен и актуальных тенденций «родом» из Юго-Восточной Азии, то теперь актуальность и новизна будет прибавляться за счет новых имен с Ближнего и Среднего Востока и стран, некогда объединенных в Югославию, и Узбекистана.
Однако первые дни конкурса неспроста были отданы европейским картинам – появилась возможность сопоставить эти ленты с ретроспективой «Крепость Европа». Открыл же эту программу, целиком и полностью документальную, игровой мегапроект «Образы Европы», огромный киножурнал, осуществленный режиссерами всех стран, ныне входящих в ЕС. Идея – Ларса фон Триера, по сию пору не утратившего запала кинематографического пассионария. Страна, официально определяющая «национальность» проекта, – Дания. Все-таки рано или поздно, рефлексируя над проблемой «каков адрес фильма?», какую страну он собственно должен представлять, как сказали бы в нашей стране еще совсем недавно, где место его, фильма, прописки, а где – место проживания, все-таки приходят к выводу, что каждый проект живет по адресу режиссера. Другое дело, что в 1990-е наметилась тенденция, каковую во Франции обозначали, как «франко-французское кино», другое определение – «фильм без адреса», потом стали говорить – «не фильм, кусок европирога»: дистиллированные картины ни о чем, обязанные своим появлением не в последнюю очередь именно французской модели кинопроизводства, где некоммерческое кино поддерживается государством и существует культ «авторского кино», понимаемого не столько как отображение авторского мира, уникальной режиссерской индивидуальности, но в первую очередь как альтернатива коммерческому мейнстриму. Основной проблемой было отсутствие ангажированности, внятной авторской позиции, постепенное истончение самой материи авторства: где адрес этого фильма? Спасение, как это ни парадоксально, пришло оттуда, откуда никто не ожидал: датские «догматики» во главе с Ларсом фон Триером и Томасом Винтербергом приняли добровольный обет режиссерского целомудрия, отказались не только от штатива, но и от имени постановщика в титрах. Главным, что сделали фон Триер со товарищи, оказались не разломанные в пух и прах бонтонные стандарты кинематографического качества, но расширение этического стандарта: теперь идейным борцом считается и тот, кто снимает фильмы о неврозах, отчаянии и бесконечных нравственных компромиссах, о страдании своих современников┘
Если суммировать впечатления от самых разных картин, представляющих на фестивале Западную Европу – «Вечная мерзлота» финна Аку Лоухимиеса, «Гитара-монголоид» шведа Рубена Остлунда из конкурса, «Дыра в моем сердце» шведского же режиссера Лукаса Мудиссона из программы «8 1/2», то общий знаменатель можно вывести примерно такой: люди отказываются скрывать, что жить по-человечески уже невозможно. Наркотики, алкоголь, психические отклонения, передаваемые из поколения в поколение, плюс отсутствие карьерных перспектив и безработица при внешне вполне благополучном существовании, когда социальные гарантии все-таки есть и никто по большому счету не то что не голодает, даже не нуждается, дает впечатляющую картину медленной деградации целых народов. Неужели все так плохо?
Сопоставив все эти впечатления с «Образами Европы» следует признать, что радикальное расширение Евросоюза в 2004 году стало сущим спасением для Европы. Фильм, придуманный фон Триером именно к 2004 году и расширению границ Европы на Восток, показывает две равновеликие тенденции. Богатые страны Европы с некоторым изумлением открыли для себя судьбы тех, кому еще хуже, то есть «третий мир», в каковой с завидным упорством в самых разных сюжетах почему-то зачисляют Литву. Бедные страны – адрес, по которому можно послать все свои претензии к мирозданию. Адрес этот четко артикулирует сюжет, поставленный эстонцем Арво Ихо, названный им «Еврофлот». Красивая эстонская девушка ходит по аэропорту, пытаясь купить билет в Париж или Страсбург, утверждает, что выиграла эту поездку в неком конкурсе┘ Билетов нет, девушка попадает под подозрение агентов ФБР, подозрения последних триумфально подтверждаются: оказывается, эта блондинка носит трусы зеленого цвета с вышивкой в виде полумесяцев. Лишенную визы и каблуков, униженную и оскорбленную в лучших чувствах, ее насильно затаскивают на рейс до Магадана под звуки песни Высоцкого: «Лечу туда, где принимают┘». Сюжет литовского режиссера с международной карьерой Шарунаса Бартаса – образчик кинематографической каллиграфии с неожиданным подтекстом. Красивая новелла: скупая красота балтийского пейзажа, дети, ситуация любовного треугольника в исполнении юных артистов, среди которых дочь режиссера. Название – «Детям все равно». А взрослым?
На открытии программы «Крепость Европа» выступил Ганс Йоахим Шлегель, киновед, славист, один из столпов международного фестивального движения. Рассказал, что недавно состоялась некая конференция европейских кинематографистов, где участник из Латвии поставил бескомпромиссное условие организаторам: приеду, если разрешите прочесть доклад под названием: «Из Союза в Союз, из тюрьмы в тюрьму». Доклад сочли интересным.
Но самое поразительное в этом проекте, что он не просто показывает, как из сопротивления, из духа евроскептицизма рождается гражданская позиция даже в фильмах таких надмирных режиссеров, как, скажем, Питер Гринуэй. Линия борьбы за национальную идентичность проходит по эстетическим позициям: каждый режиссер демонстративно повторяет себя, делает выжимку из собственных лучших картин, справедливо полагая, что «без меня народ не полный», а идея национального фильма питается конкретными работами конкретных режиссеров. Остается только добавить, что в работе над фильмом приняли участие как сверхновые звезды режиссуры – Фатих Акин из Германии, Кристофер Боэ из Дании, Тони Гатлиф из Франции, так и классики – Ян Троэлль, Аки Каурисмяки, Тео ван Гог, Мигель Эрмосо. Имена, не нуждающиеся в представлении, равно как уже упомянутые Гринуэй, Бартас, Ихо┘ Феерическое дарование фон Триера ощутимо в общем настроении проекта, полном невыразимой смеси чувств – от отчаяния до надежды. Каждый из именитых режиссеров создал нечто вроде собственной визитной карточки, где вместо страны проживания указано – Евросоюз. Никто из них, вероятно, не воспринимает ее всерьез, но наверняка прибережет для особого случая – это уж точно.
