Сложная конструкция

Борьба за право быть собой в доме, где разбиваются сердца, порой выглядела так.
Фото Михаила Гутермана

Три с половиной часа, даже чуть дольше идет в «Мастерской Петра Фоменко» новый спектакль. Фантазию Бернарда Шоу, долгое время проходившую по ведомству сочинений обличительных и антивоенных, плюс показывающих полное разложение буржуазной морали накануне мировой войны, в «Мастерской┘» поставил Евгений Каменькович. Главный художник театра Владимир Максимов в узких проходах маленького зала на Кутузовском умудрился выстроить сложную двухэтажную конструкцию с лифтом, лестницами, окнами в сад, качелями в саду и рушащимся в финале мостом. Хрупкость и неустойчивость жизни в первом действии «поддерживают» обильно рассыпанные перед домом бутылочные пробки: ноги разъезжаются, каждый шаг грозит падением наземь. Открывая очередную бутылку или флягу, капитан Шотовер (Карэн Бадалов) не задумываясь сплевывает пробку, добавляя неустойчивости в и без того «раскачанный» мир. Сравнение с кораблем подчеркивает атлетически сложенная фигура, когда-то украшавшая нос морского судна под названием «Dauntless» («Неустрашимый»). Если верить героям пьесы, именно так выглядел Гастингс Эттеруорд, муж Ариадны Эттеруорд (Полина Кутепова) – остается верить на слово, так как на сцене он не появляется. Судя по тут и там мелькающим надписям, в спектакле весь дом сложен из остатков этого самого корабля.

«Дом, где разбиваются сердца» интересно смотреть, отмечая связи этой новой работы «Мастерской┘» с прежними. Чувствуется опыт общения с Оскаром Уайльдом, которого ставил тот же Каменькович, – острые афоризмы летят, как стрелы. Почувствовать самому и дать почувствовать другому упругость слова так же важно, как и поиграть мускулами на виду у менее счастливого соперника. Флиртуют все, но не все удачливы в искусстве обольщения.

Капитан Шотовер как бы наследует старику Болконскому, которого Карэн Бадалов играет в «Войне и мире» Петра Фоменко: в слабеющем теле – желание жить полной жизнью и участвовать во всем. Впрочем, у Шотовера слабость – несколько наигранная, как наиграны, сочинены и все страсти, которые бродят и сотрясают воздух в доме, где разбиваются сердца.

Все, что происходит в этом доме (и то, что играют актеры), так и тянет назвать – сложносочиненным. Правда же: почти невозможно найти сегодняшнего автора, которому взбредет в голову выстраивать такую многофигурную композицию. 10 безумных героев плюс еще один, которого называют, но который так и не появляется, - все немного сочиняют и перегибают палку, плюсуя собственные переживания. При этом каждый борется за право быть собой, из-за этого, в сущности, все местные драчки.

Тем не менее автору, а следом за ним режиссеру удается их необузданность держать под неусыпным контролем. Все сходится: в финале мир рушится на глазах. Что и требовалось доказать.

«Содержать душу гораздо дороже, чем автомобиль» – очередной парадокс от Бернарда Шоу. Впрочем, парадоксальны и экстравагантны в этом доме все, включая служанку, вывезенную с того самого Занзибара, где, если верить капитану, когда-то он продался черту. Но верить ему не надо (поскольку, учит Шоу, верить не надо никому): ведь самое святое, что есть в этом доме, седьмая степень созерцания Шотовера – всего лишь ром, пары которого окончательно «просветляют» разум.

Каменькович с какою-то чрезвычайной деликатностью и ловкостью знаменитую легкость игры, этакую воздушность «фоменок» сочетал с игривостью Шоу, у которого безмятежный треп на свежем воздухе, теннис и качели происходят в пяти минутах ходьбы от мировой катастрофы. Но ее не замечают, отдавшись целиком курортно-колониальной, то есть несколько игрушечной, кукольной жизни. Гектор Хешебай (Илья Любимов) делит Ариадну с Рэндлом Эттеруордом (Павел Баршак).

Хороши в этом спектакле практически все, но особенно – женский дуэт. Ариадна – Полина Кутепова – большая удача актрисы и спектакля вообще, и Наталия Курдюбова – Гесиона Хешебай – две сирены этого дома, голоса которых и волосы («Настоящего цвета!» – восхищаются все до тех пор, пока красавицы не освобождаются от доброй половины этой своей красоты) сводят с ума всех без исключения. И – разбивают сердца.

Остается одно – кричать, выкликать виноватых, как это делает отец Элли Дэн (Томас Моцкус): «Демократы! Свободомыслящие!»