Майя Крылова Труппа «Атербалет» гастролировала во МХАте имени Чехова посередине рассчитанного на год итальянского сезона в России. Представлять культуру своей страны наряду с постановкой Стрелера и наследниками комедии дель арте – явный знак, что труппа считается в Италии не последней, а ее хореограф Мауро Бигонзетти, по замыслу организаторов сезона, может достойно представить за границей уровень национальной балетной мысли, причем во второй раз («Атербалет» не так давно уже выступал в России).
Три одноактные постановки Бигонзетти сделаны на классическую музыку: Бах, Перселл и Россини. Никакого сюжета нет, только музыка и движение. Казалось бы, еще один вариант спектакля, который великий Джордж Баланчин, мастер таких опусов, называл «storyless», «балет без повествования»: автор балетного текста вслушивается в звуки и порождает нечто адекватное в пластике, сочиняет музыкально-пластическое двухголосие. Но не тут-то было. Бигонзетти предлагает иной путь, и главная загадка этого пути в том, что до конца спектакля так и не ясно, слышит ли хореограф музыку очень плохо или, наоборот, слишком хорошо.
Его отношения с партитурами периодически напоминают абсурдный анекдот: «летят два крокодила, один зеленый, другой – на север». Нет, ритм и музыкальный размер Бигонзетти чтит, и стандарты, срабатывающие при восприятии музыки, он тоже соблюдает: торжественно-патетический Бах диктует иной подход, чем насмешливый Россини. Но чем больше смотришь итальянские танцы, тем сильнее грызет мысль – хореограф не вдохновлялся ни музыкой, ни даже концепцией. Не столь важно, что балету «Посвящение Баху» в программке даны отсылки к сценам ада из «Божественной комедии», «Песни» под Перселла – два танцовщика и солистка – отдают неприкрытой эротикой, а в «опусе «Карты Россини» обыграно гурманство композитора (сначала танцуют, сидя и манипулируя головами и руками за огромным столом, а потом, прерывая танцы, смачно зачитывают рецепт приготовления пасты). На самом деле все принесено в жертву другой страсти – познать, на сколько градусов способна выгнуться грудная клетка, каким способом можно схватить ступнями голову партнера, чтобы намертво, и как долго может держать равновесие танцовщик, если он стоит на одной ноге, причем на высоких полупальцах. Из загибов этой хореографии можно извлечь уроки живописи итальянских футуристов: динамика создается за счет раздробленности фигур на фрагменты, мелькания телесных зигзагов и совмещения разных ракурсов движения в одной композиции – человеческом теле.
Бигонзетти можно понять. Он имеет в распоряжении чрезвычайно качественную труппу, члены которой явно получали пятерки на уроках в балетной школе. Все, что касается основ модерн-данса, то есть мгновенного телесного напряжения и столь же быстрого расслабления, с подчеркиванием мышечного усилия, артисты «Атербалета» делают превосходно. И находки хореографа в конечном счете – это умение исполнителей создавать автономные друг от друга движения рук, ног и позвоночника (конечности и корпус работают, как на шарнирах) и гнать телесную волну от макушки до пяток, чтобы зрителю была хорошо видна игра мускулов. Артисты Бигонзетти представили его хореографию значительнее, чем она есть. И когда под россиниевскую увертюру на сцене корячится (а не танцует) группа развинченных гаврошей в кепках, никому не придет в голову спросить, зачем Россини уличный акцент? Главное, чтобы корячились выразительно.
С балетов Бигонзетти выходишь с чувством стыда за несделанную утром зарядку. Ясно понимая, что несгибаемость хороша только в душе, а не в пояснице.
