0
1083
Газета Культура Интернет-версия

27.05.2005 00:00:00

Фейерверк танца на параде эпох

Тэги: габт, мариинка, гастроли


После классической «Баядерки» на гастролях Мариинки было три одноактных балета разных хореографов, потом еще три – в программе Джорджа Баланчина. Афиша составлена не просто так, она горделиво демонстрирует возможности труппы-полистилистки: сегодня мы танцуем одно, завтра другое, послезавтра – третье, и все умеем. Принять такую декларацию можно, но с оговорками. Потому что «Свадебку», например, артисты исполнили так уныло, что видно сразу: танцуют потому, что балет стоит в репертуаре, и начальство велело, а им самим неинтересно. Может быть, потому неинтересно, что технически балет кажется слишком легким, а другие задачи тут не осознаются вообще? Получилось, что великие находки хореографа Брониславы Нижинской, восемьдесят лет назад соединившей музыку Стравинского с модерн-дансом и древним свадебным обрядом, остались как бы за кадром, а в кадре явились неясные топотания и квазигимнастические наклоны.

Зато следующий балет программы – «Reverance» молодого европейца Дэвида Доусона – шестерка солистов выполнила как минимум тщательно, а восходящая звезда Мариинки Александр Сергеев – превосходно. На фоне впечатляющей сценографии («черный кабинет», проложенный рефлексами света) Сергеев соединил в единое целое почти «лебединые» медленные руки, кинжальные арабески и похожие на удары хлыста стопы – нюансы элегии телесных ракурсов, сочиненной Доусоном под пронзительное скрипичное соло.

Балет «Этюды» при очевидных огрехах исполнения заставил порадоваться за труппу, которая смогла осилить поистине садистский по наворотам техники танец и мощно выступить в условиях московской жары. «Этюды» поставлены в 1948 году датчанином Харальдом Ландером, не случайно выбравшим музыку Черни, те самые сочинения, что прописывают пианистам для развития беглости пальцев. Этот спектакль надо бы описывать в профессиональных терминах, потому что он славит балетный класс и возможности, которые классический тренаж дает телу. Из ежедневной рутины Ландер сделал эпическую поэму, воспел процесс рождения искусства из духа школы. Получилась энциклопедия стилей, темпов и техник – аллегро и адажио, романтизм и классицизм, плоские пачки балерин и их же длинные тюлевые тюники, легкость («сильфидность») и «земной» танец, ряды всевозможных прыжков и пируэтов, коллекция пор-де бра (движения рук) и вихри виртуозных стоп. Сорок минут сложнейших комбинаций всего перечисленного. Чтобы все это проделать, нужны лошадиная выносливость, экстатическое трудолюбие и нечеловеческое упорство.

В последний вечер Мариинка показывала Баланчина, его трехчастный балет «Драгоценности». Это хореограф, в балетах которого не надо строить комическое или трагическое выражение лица, напоказ заламывать руки или дежурно сиять тридцатью двумя зубами. Надо просто танцевать. В данном случае – танцевать так, чтобы высветить минеральную аллегорию автора: от густого насыщенного зеленого сияния колье французской работы для выхода в свет («Изумруды») через огненно-красный блеск ювелирных колец и серег современного дизайна для жизни полусвета или Бродвея («Рубины») – к прозрачно-серебристому мерцанию диадемы от Фаберже с налетом света не от мира сего («Бриллианты»). Сплошь драгоценные камни. Но вот блеск у них разный. Разность надо показать за счет стилистически неодинакового танца. С этим возникли проблемы, потому что артисты упирали на качество техники, а не на качество стиля.

Лучше всего удались «Бриллианты»: они ближе всего к тому, что танцовщики Мариинки хорошо умеют делать – воспевать балетный академизм. В этом торжественном опусе солировала самая торжественная балерина России – Ульяна Лопаткина. А вот внятное изящество «Изумрудов» и остроугольность «Рубинов» прощупывались слабо. Оба балета выглядели то слишком тяжело, то чересчур кокетливо, танцовщики размазывались в позах, и в этом потоке терялась графичность Баланчина. Мариинский балет не в первый раз отстаивает свое право исполнять заграничную классику по-своему. В России вообще любят искать особый путь. Даже если впереди проложено шоссе.Майя Крылова

После классической «Баядерки» на гастролях Мариинки было три одноактных балета разных хореографов, потом еще три – в программе Джорджа Баланчина. Афиша составлена не просто так, она горделиво демонстрирует возможности труппы-полистилистки: сегодня мы танцуем одно, завтра другое, послезавтра – третье, и все умеем. Принять такую декларацию можно, но с оговорками. Потому что «Свадебку», например, артисты исполнили так уныло, что видно сразу: танцуют потому, что балет стоит в репертуаре, и начальство велело, а им самим неинтересно. Может быть, потому неинтересно, что технически балет кажется слишком легким, а другие задачи тут не осознаются вообще? Получилось, что великие находки хореографа Брониславы Нижинской, восемьдесят лет назад соединившей музыку Стравинского с модерн-дансом и древним свадебным обрядом, остались как бы за кадром, а в кадре явились неясные топотания и квазигимнастические наклоны.

Зато следующий балет программы – «Reverance» молодого европейца Дэвида Доусона – шестерка солистов выполнила как минимум тщательно, а восходящая звезда Мариинки Александр Сергеев – превосходно. На фоне впечатляющей сценографии («черный кабинет», проложенный рефлексами света) Сергеев соединил в единое целое почти «лебединые» медленные руки, кинжальные арабески и похожие на удары хлыста стопы – нюансы элегии телесных ракурсов, сочиненной Доусоном под пронзительное скрипичное соло.

Балет «Этюды» при очевидных огрехах исполнения заставил порадоваться за труппу, которая смогла осилить поистине садистский по наворотам техники танец и мощно выступить в условиях московской жары. «Этюды» поставлены в 1948 году датчанином Харальдом Ландером, не случайно выбравшим музыку Черни, те самые сочинения, что прописывают пианистам для развития беглости пальцев. Этот спектакль надо бы описывать в профессиональных терминах, потому что он славит балетный класс и возможности, которые классический тренаж дает телу. Из ежедневной рутины Ландер сделал эпическую поэму, воспел процесс рождения искусства из духа школы. Получилась энциклопедия стилей, темпов и техник – аллегро и адажио, романтизм и классицизм, плоские пачки балерин и их же длинные тюлевые тюники, легкость («сильфидность») и «земной» танец, ряды всевозможных прыжков и пируэтов, коллекция пор-де бра (движения рук) и вихри виртуозных стоп. Сорок минут сложнейших комбинаций всего перечисленного. Чтобы все это проделать, нужны лошадиная выносливость, экстатическое трудолюбие и нечеловеческое упорство.

В последний вечер Мариинка показывала Баланчина, его трехчастный балет «Драгоценности». Это хореограф, в балетах которого не надо строить комическое или трагическое выражение лица, напоказ заламывать руки или дежурно сиять тридцатью двумя зубами. Надо просто танцевать. В данном случае – танцевать так, чтобы высветить минеральную аллегорию автора: от густого насыщенного зеленого сияния колье французской работы для выхода в свет («Изумруды») через огненно-красный блеск ювелирных колец и серег современного дизайна для жизни полусвета или Бродвея («Рубины») – к прозрачно-серебристому мерцанию диадемы от Фаберже с налетом света не от мира сего («Бриллианты»). Сплошь драгоценные камни. Но вот блеск у них разный. Разность надо показать за счет стилистически неодинакового танца. С этим возникли проблемы, потому что артисты упирали на качество техники, а не на качество стиля.

Лучше всего удались «Бриллианты»: они ближе всего к тому, что танцовщики Мариинки хорошо умеют делать – воспевать балетный академизм. В этом торжественном опусе солировала самая торжественная балерина России – Ульяна Лопаткина. А вот внятное изящество «Изумрудов» и остроугольность «Рубинов» прощупывались слабо. Оба балета выглядели то слишком тяжело, то чересчур кокетливо, танцовщики размазывались в позах, и в этом потоке терялась графичность Баланчина. Мариинский балет не в первый раз отстаивает свое право исполнять заграничную классику по-своему. В России вообще любят искать особый путь. Даже если впереди проложено шоссе.Майя Крылова

После классической «Баядерки» на гастролях Мариинки было три одноактных балета разных хореографов, потом еще три – в программе Джорджа Баланчина. Афиша составлена не просто так, она горделиво демонстрирует возможности труппы-полистилистки: сегодня мы танцуем одно, завтра другое, послезавтра – третье, и все умеем. Принять такую декларацию можно, но с оговорками. Потому что «Свадебку», например, артисты исполнили так уныло, что видно сразу: танцуют потому, что балет стоит в репертуаре, и начальство велело, а им самим неинтересно. Может быть, потому неинтересно, что технически балет кажется слишком легким, а другие задачи тут не осознаются вообще? Получилось, что великие находки хореографа Брониславы Нижинской, восемьдесят лет назад соединившей музыку Стравинского с модерн-дансом и древним свадебным обрядом, остались как бы за кадром, а в кадре явились неясные топотания и квазигимнастические наклоны.

Зато следующий балет программы – «Reverance» молодого европейца Дэвида Доусона – шестерка солистов выполнила как минимум тщательно, а восходящая звезда Мариинки Александр Сергеев – превосходно. На фоне впечатляющей сценографии («черный кабинет», проложенный рефлексами света) Сергеев соединил в единое целое почти «лебединые» медленные руки, кинжальные арабески и похожие на удары хлыста стопы – нюансы элегии телесных ракурсов, сочиненной Доусоном под пронзительное скрипичное соло.

Балет «Этюды» при очевидных огрехах исполнения заставил порадоваться за труппу, которая смогла осилить поистине садистский по наворотам техники танец и мощно выступить в условиях московской жары. «Этюды» поставлены в 1948 году датчанином Харальдом Ландером, не случайно выбравшим музыку Черни, те самые сочинения, что прописывают пианистам для развития беглости пальцев. Этот спектакль надо бы описывать в профессиональных терминах, потому что он славит балетный класс и возможности, которые классический тренаж дает телу. Из ежедневной рутины Ландер сделал эпическую поэму, воспел процесс рождения искусства из духа школы. Получилась энциклопедия стилей, темпов и техник – аллегро и адажио, романтизм и классицизм, плоские пачки балерин и их же длинные тюлевые тюники, легкость («сильфидность») и «земной» танец, ряды всевозможных прыжков и пируэтов, коллекция пор-де бра (движения рук) и вихри виртуозных стоп. Сорок минут сложнейших комбинаций всего перечисленного. Чтобы все это проделать, нужны лошадиная выносливость, экстатическое трудолюбие и нечеловеческое упорство.

В последний вечер Мариинка показывала Баланчина, его трехчастный балет «Драгоценности». Это хореограф, в балетах которого не надо строить комическое или трагическое выражение лица, напоказ заламывать руки или дежурно сиять тридцатью двумя зубами. Надо просто танцевать. В данном случае – танцевать так, чтобы высветить минеральную аллегорию автора: от густого насыщенного зеленого сияния колье французской работы для выхода в свет («Изумруды») через огненно-красный блеск ювелирных колец и серег современного дизайна для жизни полусвета или Бродвея («Рубины») – к прозрачно-серебристому мерцанию диадемы от Фаберже с налетом света не от мира сего («Бриллианты»). Сплошь драгоценные камни. Но вот блеск у них разный. Разность надо показать за счет стилистически неодинакового танца. С этим возникли проблемы, потому что артисты упирали на качество техники, а не на качество стиля.

Лучше всего удались «Бриллианты»: они ближе всего к тому, что танцовщики Мариинки хорошо умеют делать – воспевать балетный академизм. В этом торжественном опусе солировала самая торжественная балерина России – Ульяна Лопаткина. А вот внятное изящество «Изумрудов» и остроугольность «Рубинов» прощупывались слабо. Оба балета выглядели то слишком тяжело, то чересчур кокетливо, танцовщики размазывались в позах, и в этом потоке терялась графичность Баланчина. Мариинский балет не в первый раз отстаивает свое право исполнять заграничную классику по-своему. В России вообще любят искать особый путь. Даже если впереди проложено шоссе.Майя Крылова

После классической «Баядерки» на гастролях Мариинки было три одноактных балета разных хореографов, потом еще три – в программе Джорджа Баланчина. Афиша составлена не просто так, она горделиво демонстрирует возможности труппы-полистилистки: сегодня мы танцуем одно, завтра другое, послезавтра – третье, и все умеем. Принять такую декларацию можно, но с оговорками. Потому что «Свадебку», например, артисты исполнили так уныло, что видно сразу: танцуют потому, что балет стоит в репертуаре, и начальство велело, а им самим неинтересно. Может быть, потому неинтересно, что технически балет кажется слишком легким, а другие задачи тут не осознаются вообще? Получилось, что великие находки хореографа Брониславы Нижинской, восемьдесят лет назад соединившей музыку Стравинского с модерн-дансом и древним свадебным обрядом, остались как бы за кадром, а в кадре явились неясные топотания и квазигимнастические наклоны.

Зато следующий балет программы – «Reverance» молодого европейца Дэвида Доусона – шестерка солистов выполнила как минимум тщательно, а восходящая звезда Мариинки Александр Сергеев – превосходно. На фоне впечатляющей сценографии («черный кабинет», проложенный рефлексами света) Сергеев соединил в единое целое почти «лебединые» медленные руки, кинжальные арабески и похожие на удары хлыста стопы – нюансы элегии телесных ракурсов, сочиненной Доусоном под пронзительное скрипичное соло.

Балет «Этюды» при очевидных огрехах исполнения заставил порадоваться за труппу, которая смогла осилить поистине садистский по наворотам техники танец и мощно выступить в условиях московской жары. «Этюды» поставлены в 1948 году датчанином Харальдом Ландером, не случайно выбравшим музыку Черни, те самые сочинения, что прописывают пианистам для развития беглости пальцев. Этот спектакль надо бы описывать в профессиональных терминах, потому что он славит балетный класс и возможности, которые классический тренаж дает телу. Из ежедневной рутины Ландер сделал эпическую поэму, воспел процесс рождения искусства из духа школы. Получилась энциклопедия стилей, темпов и техник – аллегро и адажио, романтизм и классицизм, плоские пачки балерин и их же длинные тюлевые тюники, легкость («сильфидность») и «земной» танец, ряды всевозможных прыжков и пируэтов, коллекция пор-де бра (движения рук) и вихри виртуозных стоп. Сорок минут сложнейших комбинаций всего перечисленного. Чтобы все это проделать, нужны лошадиная выносливость, экстатическое трудолюбие и нечеловеческое упорство.

В последний вечер Мариинка показывала Баланчина, его трехчастный балет «Драгоценности». Это хореограф, в балетах которого не надо строить комическое или трагическое выражение лица, напоказ заламывать руки или дежурно сиять тридцатью двумя зубами. Надо просто танцевать. В данном случае – танцевать так, чтобы высветить минеральную аллегорию автора: от густого насыщенного зеленого сияния колье французской работы для выхода в свет («Изумруды») через огненно-красный блеск ювелирных колец и серег современного дизайна для жизни полусвета или Бродвея («Рубины») – к прозрачно-серебристому мерцанию диадемы от Фаберже с налетом света не от мира сего («Бриллианты»). Сплошь драгоценные камни. Но вот блеск у них разный. Разность надо показать за счет стилистически неодинакового танца. С этим возникли проблемы, потому что артисты упирали на качество техники, а не на качество стиля.

Лучше всего удались «Бриллианты»: они ближе всего к тому, что танцовщики Мариинки хорошо умеют делать – воспевать балетный академизм. В этом торжественном опусе солировала самая торжественная балерина России – Ульяна Лопаткина. А вот внятное изящество «Изумрудов» и остроугольность «Рубинов» прощупывались слабо. Оба балета выглядели то слишком тяжело, то чересчур кокетливо, танцовщики размазывались в позах, и в этом потоке терялась графичность Баланчина. Мариинский балет не в первый раз отстаивает свое право исполнять заграничную классику по-своему. В России вообще любят искать особый путь. Даже если впереди проложено шоссе.


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


Регионы торопятся со своими муниципальными реформами

Регионы торопятся со своими муниципальными реформами

Дарья Гармоненко

Иван Родин

Единая система публичной власти подчинит местное самоуправление губернаторам

0
576
Конституционный суд выставил частной собственности конкретно-исторические условия

Конституционный суд выставил частной собственности конкретно-исторические условия

Екатерина Трифонова

Иван Родин

Online-версия

0
641
Патриарх Кирилл подверг критике различные проявления чуждых для русского православия влияний

Патриарх Кирилл подверг критике различные проявления чуждых для русского православия влияний

Андрей Мельников

0
399
Советник председателя ЦБ Ксения Юдаева покинет Банк России

Советник председателя ЦБ Ксения Юдаева покинет Банк России

0
489

Другие новости