Ирина Губская Пока основной оркестр Мариинского театра был занят Пасхальным фестивалем, в самом театре за неделю показали две оперные премьеры: «Кармен» Жоржа Бизе и «Риголетто» Джузеппе Верди. Когда в репертуаре музыкального театра появляются постановки подобных шедевров, вопроса «зачем» обычно не возникает. Но не в Мариинке. Зачем театру премьера наспех и без основного оркестра? Понятно, что отсутствие руководителя театра Валерия Гергиева и даже значительной части творческого коллектива не должно сказываться на нормальной жизни театра. Но это декларативно. Фактически – сказывается, и еще как, прежде всего в музыкальной части. Дирижер «Кармен» Туган Сохиев почти все время работает с театром, в какой-то мере эта «знакомость» выручает. Джанандреа Нозеда («Риголетто») в театре бывает наездами. И это не случай Гергиева, который может появиться в последнюю секунду и вывести на премьеру спектакль, неоднократно обкатанный в концертах где-нибудь по заграничным городам и весям. «Кармен» проще: этот спектакль с незначительными изменениями перенесен из Новосибирской оперы. Предыстория «Риголетто» концертами не богата, и репетициями, видимо, тоже. Потому особой согласованности звукового ряда ждать не приходилось. Единственный возможный козырь – сработавшаяся постановочная бригада. Дирижер, режиссер и художники выпустили уже в Мариинке «Так поступают все» Моцарта и «Триптих» Пуччини. Но хорошие друзья – не обязательно хорошие соавторы. По тому, что происходило на сцене, казалось, что каждый норовил пропустить вперед другого, словно Чичиков с Маниловым. У Гоголя еще была ни в чем не виноватая дверь. Эта роль, похоже, досталась композитору и либреттисту, которые оказались заложниками предлагаемых обстоятельств.
Режиссер Вальтер Ле Моли решил сделать «Риголетто», во-первых, кинематографичным, во-вторых, очистить от наслоений. Для этого он убрал даже намек на действие и переосмыслил характеры, ликвидировав романтическое разделение героев на благородных страдальцев и бездушных злодеев – то самое, что даже в оперном либретто оставалось от идеи Виктора Гюго: противопоставление бессердечного красавца и страдающего горбуна. Можно, конечно, поставить спектакль без действия, сконцентрировав внимание на персонажах – здесь такой ход вполне оправдан и выигрышен. Но роли тоже не сделаны, их взаимодействие вышло номинальным. Может быть, режиссер настолько доверяет артистам? Но в спектакле нет даже элементарной разводки мизансцен, если не считать мизансценами упорное стремление разместить актеров как можно ближе к середине авансцены и переходы хора то на одну ее сторону, то на другую. С персонажами получилась чехарда. Риголетто (Валерий Алексеев) – малопривлекательный тип, который получил по заслугам за свои подлости. Джильда (Анастасия Беляева) наивна до того, что ее жертвенность похожа на глупость. Даже предсмертную арию бедняжке пришлось петь в мешке – не самое выигрышное место для колоратуры. Ну, а Герцог (Евгений Акимов) распевал легкомысленные арии с видом глубоко порядочного человека: я совсем другой, просто текста иного не было. Все роковые ошибки героев оперы Верди сведены к легким недоразумениям. Сценография Тициано Санти хороша только полным соответствием режиссерскому решению – роль автора спектакля художник на себя тоже не взял. Сцена невнятно поблескивает полиэтиленом, основная гамма серо-черная с вкраплениями красного, в общем мраке малозаметного. Свет соответствует: лучи в основном из кулис и сверху, они мало помогают высветить лица и нечеткие костюмы. Да еще время от времени вспоминалось «не верь глазам своим», когда, например, шпагу называли кинжалом. Может, самоограничение сценографа вынужденное? В театре на подходе был «Волшебный орех» Михаила Шемякина, где оформления хватит на несколько спектаклей.
В общем, получился «Риголетто» эконом-класса. На «Белых ночах» его будет спасать звезда Мариинки Анна Нетребко. Хотя, похоже, участие звезды не панацея. Вот ведь спел второй спектакль хороший певец Николай Путилин – а постановка лучше не стала.
Санкт-Петербург
