Музыкальный хай-тек

Трудно себе представить музыканта, слушать которого было бы так легко, как Лейфа Ове Андснеса. Великолепные руки, которым под силу побить любой рекорд в беглости – бисерной пальцевой или крупной октавной, мягкое прикосновение к инструменту и отличная голова, программирующая все, что бы он ни делал, на много ходов вперед. Наверное, в первую очередь этой – последней – особенностью мышления и привлек молодой норвежский пианист Михаила Плетнева, о виртуозной игре которого в шахматы ходят легенды: Плетнев пригласил Андснеса в Москву дать совместный концерт в день 90-летия со дня рождения Святослава Рихтера.

Партию построили так: вначале Андснес исполнил фортепианный концерт норвежского романтика Грига, затем – Второй фортепианный концерт русского романтика Рахманинова под аккомпанемент Российского национального оркестра, которым дирижировал маэстро Плетнев. Кроме заявленного самой программой норвежско-российского музыкального альянса, в выборе произведений обнаружилась скрытая полифония смыслов: дело в том, что отец Святослава Рихтера был знаком с Эдвардом Григом, сам Рихтер неоднократно исполнял концерт Грига, а Лейф Ове Андснес, оказывается, признан лучшим интерпретатором этого сочинения. Правда, цепь разомкнута: Андснес не был знаком с Рихтером. И это, кстати, трудно было не услышать.

Музыковеды давно окрестили Грига «певцом норвежской природы». Кто бы мог подумать, что это выражение можно озвучить так буквально, как это удалось Андснесу: никаких переживаний героя эпохи романтизма, никаких фантастических сказок о пещерах и троллях. Григ – по версии Андснеса – создал лучший в мире саунд-трек к фильму, рассказывающему о красотах его родины, и земляк композитора наконец-то открыл это миру, а теперь и российской публике. А сделал он это при помощи весьма нехитрых средств. В приемах, которыми пользуется пианист при исполнении, можно без особого труда обнаружить набор клише: эти устойчивые формулы он подбирает как отмычки к определенному музыкальному фрагменту в соответствии с особенностями стоящей перед пианистом технической задачи. Он даже не пытается до конца соблюсти те указания автора, которые натолкнули бы его на эмоциональное прочтение произведения. Виртуозный и гладкий, как обточенный водой камень, Андснес не приемлет громких звучностей, как и резких акцентов, по возможности везде играя пиано красивым туше, пусть даже оркестр его поглощает своей звуковой массой. Незаурядное мышление пианиста – способность видеть далеко вперед – позволяет ему «приклеивать» один музыкальный фрагмент к другому простым монтажным приемом при смене воображаемых видеопланов. Таким образом, музыкальная драматургия этого сочинения Грига, которая во многом определена самой формой романтического концерта и в которой заложена непременная романтическая конфликтность и эмоциональная яркость и страстность, не работает. Андснес играет музыку под картинку, чуть добавляя потенциальному зрителю к его визуальным слуховых ощущений при просмотре релаксирующей телепрограммы. Столь же эмоционально отрешенным Андснес выступает и в опусе Рахманинова: он вне конфликтов, вне проблем, вне принятия решений, вне добра и зла: вне музыки. Он предлагает слушателю приятно провести время без лишней энергоотдачи, что так актуально для жителей мегаполисов, стремящихся после ежедневной борьбы с окружающей средой вечерами укрыться в своем доме, где все – хайтек, обещающий физический отдых и душевное спокойствие.

Лейф Ове Андснес – прекрасный ансамблист, что он продемонстрировал на другой день, играя в трио Шумана и квинтете Шнитке с Гидоном Кремером, Татьяной Гринденко, Улой Улионой и Кристиной Блаумане на закрытии фестиваля «Приношение Святославу Рихтеру». Думаю, что его партнерам по сцене было комфортно рядом с ним: Андснес очень точен и совершенно безынициативен, он нигде не ведет за собой и вроде бы даже особенно не следует за другими. Он просто создает фон – весьма стабильный, но не выпирающий своей основательностью фундамент, на котором остальные уже могут строить собственное музыкальное здание таким, каким хватит душевных сил возвести. Весьма показательно, что для финала фестиваля Гидон Кремер и его партнеры выбрали Квинтет Альфреда Шнитке, музыка которого оборачивается звенящей тишиной – каплей, заключенной в одном рояльном звуке. Пожалуй, это все, что осталось от музыкальных и человеческих переживаний в эпоху всеобщего комфорта. И как остраненно прозвучала эта нота после многочисленных приношений Святославу Рихтеру!