Майя Крылова
Этот взгляд из-за кулис...
Фото Натальи Преображенской (НГ-фото)
Выставка «Большой театр: путешествие в зазеркалье» в Центре современного искусства «Марс» скрестила живописца Катю Медведеву и фотографа Сашу Мановцеву. Это проект, задуманный не столько художниками, сколько кураторами. К двум раскрученным брэндам (Большой и его балет) они добавили «взгляд из-за кулис». Основная интрига выставки должна была «строиться на контрасте идеализированного и трезвого взгляда на балет Большого театра». За трезвость отвечал фотограф, за идеализм – художник. Расчет, в общем, правильный – Медведева известна своими цветастыми уютными примитивами, а Мановцева сделала имя на рекламной фотографии. Катя с Сашей год работали в Большом, в «Марсе» представлено по пятьдесят картин и фотографий. Рекламный анонс экспозиции гласит, что получилось еще красивей, чем задумывалось: обе дамы разными путями пришли к одному «взгляду на театр как на мир неразгаданной тайны». Ну что ж, применение этого мифа (искусство как мистический секрет) еще ни одной рекламе не помешало. Не случайно художницы почти не реализовали другой популярный миф про закулисные «кровь, пот и слезы» балета – это нарушило бы чистоту первой легенды. И никак не использовали возможность поиграть на дряхлости готовящегося к капитальному ремонту театра.
Увидев работы Медведевой и Мановцевой, любой скажет: да, все правда, что говорят про классический балет, – и гламура в нем хватает, и кича, и к реальной жизни эти сказки имеют весьма отдаленное отношение. И все неправда, что говорят про классический балет. Нет в нем ни кича, ни гламура, ни лажи. Это лишь обман поверхностного взгляда. А внутри – суть, схожая с праздничными работами Кати Медведевой, ее розовыми и голубыми лебедями, с ее красками, посыпанными золотыми блестками (точно украшения балетных костюмов), с красными пуантами на ногах вовсе не стройных, а корявых кукольных балерин. Когда Медведева изображает фигурку с крыльями, неясно, лебедь это или ангел. Ее примитивы настолько адекватны «примитивному» искусству старого балета, что дают ответ на вопрос, чем привлекало и привлекает внимание это искусство (не важно как, в преклонении или в пародии), – оно заставляет взрослых работать с архетипами своего детства.
Если Медведева рисует ослепительный результат, то Мановцева снимает процесс. В черно-белых, с чеканной композицией, громадных фотографиях она фиксирует мгновения балета как часть необозримого феномена и необъятного процесса. Для Мановцевой очевидно, что этот процесс и этот организм вечны, как была вселенная Большого театра до ее снимков, так пребудет и после, а фотограф лишь на мгновение вошел в поток, извлекая из него крупные планы деталей. Чья-то спина и чьи-то руки, застегивающие на этой спине крючки сценического костюма. Гримирующиеся перед спектаклем девчонки (сказочные короны уже надеты, а глаза еще не накрашены). Куча мужских балетных туфель, наваленных подошвами вверх и вверх ногами, если наклонить голову, на верхней подошве прочтешь фамилию – Цискаридзе. Дикий взгляд парня из-под копны черного растрепанного парика: это индусский факир из «Баядерки», он вот-вот начнет впадать в экстаз на сцене или только что из экстаза выпал. Отдельная серия – премьеры Большого балета. Профиль Сергея Филина, подробности ремня на его красивом животе и картинно запрокинутая шея с верхней частью расшитого «драгоценными камнями» балетного колета. Вытянутая вверх нога Дмитрия Белоголовцева, его небритый мощный подбородок...
┘Сергей Филин пришел на вернисаж, едва оправившись после травмы. Он задумчиво смотрел на изображение собственных босых конечностей: две ступни, снятые в упор, одна из них в бинтах («у меня там шесть вставленных спиц поперек стопы»). Мы обсуждали фотографии, Сергей говорил о «внутренней силе» и «жесткой естественности» изображения, а его маленький сын Даня дергал отца за рукав и настойчиво требовал: «Папа, скажи лучше «вдохновение».
