0
1595
Газета Культура Интернет-версия

28.02.2005 00:00:00

Хоть «Болт» на голове теши

Тэги: габт, ратманский, болт


«Болт», поставленный хореографом Алексеем Ратманским, – в какой-то степени ремейк «Болта» 1931 года, талантливой агитки о борьбе с вредителями. Новый спектакль Большого театра ускользает от точных определений. Стопроцентным соц-артом его не назовешь, хотя есть фига в адрес бессмысленного «праздника труда». Стилизуя эстетику двадцатых годов (конструктивизм форм и пафос содержания), Ратманский переписал либретто на «общечеловеческие ценности»: просто менять плюс на минус («хорошие рабочие–плохие хулиганы» или «сволочные пролетарии–симпатичные блатняги») постановщик не пожелал. Получилась «чума на оба ваших дома»: в «Болте» пострадавший от доноса сам легко доносит, любовь строится на карьерном расчете, «добро» (усыновление рабочими мальчишки-хулигана) пародийно.

Чтобы показать, как нечто большое угнетает единичное, и художник Семен Пастух постарался: скрестил гигантские болты, серпы и молоты, соорудил механических сталеваров-монстров (вся махина абсурдно крутится для горения одной гигантской «лампочки Ильича», висящей на авансцене). Но педалировать критику времени Ратманский не хочет. Его спектакль – совершенно условные двадцатые годы глазами эстета. Хореограф смотрит на эпоху, словно увлеченный энтомолог на насекомых: с легкой брезгливостью и с жадным интересом. Плакатность смакуется, как фисташковое мороженое, красочная картинка важней исторических «хорошо» и «плохо». Ратманскому нравится смешивать буденовки с фокстротом, заставляя артистов делать физзарядку в трусах и майках, а участников митинга орать «встречный промфинплан!». Автор ловит кайф, сочиняя «танцы машин»: коллективные колыхания тел изображают работу шестеренок, а вкрученное в пол фуэте «завинчивает» гайки. Балет о прошлом похож на фантастический рассказ в жанре «альтернативной истории». А светлое будущее в «параллельном мире», с апофеозом конницы Буденного (сексуальные всадницы в красной блестящей коже наяривают канкан) может возникнуть только во сне уставшего беспризорника. Сон – давний и проверенный балетный способ показать феерию танца. Спящему Дон Кихоту привиделись дриады, а беспризорнику – Осоавиахим. И показательный расстрел саботажника.

Все бы хорошо, да трудностей у Ратманского оказалось много, и первая – все-таки либретто. Людоедская история с болтом, подложенным в станок, отчаянно сопротивляется любой попытке ее цивилизовать. И не надо ссылаться на опыт предыдущей постановки Ратманского, «Светлого ручья», – если удался тот балет, то и индустриализацию одолеем. «Светлый ручей» не был спектаклем о колхозах. Это современный вариант сельской пасторали, «Тщетная предосторожность» наших дней, где запросто можно ничего не знать о пятилетках, но от души радоваться водевилю. Второе препятствие – сатирическая партитура Шостаковича. Очеловечивая бесчеловечный сюжет, Ратманский ввел в балет любовную интригу, не предусмотренную в первом «Болте», для чего ему пришлось отдать гротескные куски музыки для вариаций героев и лирических танцев. То споря с музыкальными характеристиками, то оправдывая их, хореограф не единожды бьет мимо (коллега, сидевшая рядом со мной на премьере, страдальчески шептала: «Ну что они танцуют! Музыка не о том!»). Отсюда странности персонажей, когда комсорг, получившая вариацию Эстетки, выглядит не заводской активисткой, а барышней из дореволюционного салона символистов. И третье. Постановщик не совсем справился с номерной структурой партитуры, он слишком много цитирует себя из прежних спектаклей и перебарщивает с давней любовью к «драмбалету»: «бытовизмы» в жестах трафаретны, как и переговоры персонажей «семафорящими» руками.

Ратманский надеялся, что артисты оживят условность – наполнят эмоциями социальные типажи и станцуют стильно. Недаром он повторил ход авторов первого «Болта» и дал главным героям имена исполнителей. Кстати, буквально за сутки до премьеры эти имена поменялись: после генеральной репетиции предполагавшиеся комсорг Мария (Мария Аллаш) и несознательный работяга Димка (Дмитрий Белоголовцев) превратились в Настю (Анастасия Яценко) и Дениса (Денис Савин). По качеству танца Яценко и Савин обогнали маститых коллег и перекочевали из второго состава в первый, причем им пришлось танцевать два дня подряд – обойденный премьерой премьер тут же взял больничный. Из начального списка в спектакле остались ударник Ян (Ян Годовский), похожий на американского яппи, а не на советского пролетария, и беспризорник Ивашка (Морихиро Ивата). Эти артисты поняли, что в «Болте» классические па надо акцентировать нетрадиционно, с отсылками к современному танцу. Хорошо поработал женский кордебалет и исполнители партии мерзкого чинуши Козелькова – Геннадий Янин и Александр Петухов. Хотя для многих танцовщиков ломка привычек невыполнима, хоть им болт на голове теши. Может, грядущие исполнители полюбят непосильные задачи не меньше, чем хореограф, который рискнул плеснуть в историю о социальных зомби толику нормальных чувств.


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


Регионы торопятся со своими муниципальными реформами

Регионы торопятся со своими муниципальными реформами

Дарья Гармоненко

Иван Родин

Единая система публичной власти подчинит местное самоуправление губернаторам

0
695
Конституционный суд выставил частной собственности конкретно-исторические условия

Конституционный суд выставил частной собственности конкретно-исторические условия

Екатерина Трифонова

Иван Родин

Online-версия

0
780
Патриарх Кирилл подверг критике различные проявления чуждых для русского православия влияний

Патриарх Кирилл подверг критике различные проявления чуждых для русского православия влияний

Андрей Мельников

0
473
Советник председателя ЦБ Ксения Юдаева покинет Банк России

Советник председателя ЦБ Ксения Юдаева покинет Банк России

0
573

Другие новости