Екатерина Ефремова В Петербурге завершились два музыкальных фестиваля: Чайковского в Мариинском театре и «Музыкальный Эрмитаж» в Государственном Эрмитаже.
Мариинский театр, не мудрствуя лукаво, предложил публике очередной «именной» фестиваль, на этот раз собрав вместе во времени произведения Петра Ильича Чайковского – от «Чародейки» до «Пиковой дамы». На что театр имел полное право: премьеры шести из девяти опер и двух из трех балетов состоялись на его сцене. Кроме того, лишь в этом театре Чайковский решился встать за дирижерский пульт: он четыре раза дирижировал «Чародейкой». Дирижер Валерий Гергиев по странному стечению обстоятельств тоже последовал его примеру: на фестивале он присутствовал всего один раз, на этой же опере. А на пресс-конференции перед его началом довольно устало произнес, что уступит место за пультом на этом фестивале дирижерам других поколений. Так и случилось: Туган Сохиев и Борис Грузин вынесли на своих плечах музыку Чайковского: один – энергией молодости, другой – жизненной силой опыта.
Фестиваль не блистал шедеврами, однако и рядовой «сборной солянкой» его не назовешь. Тем более что на каждом спектакле было на кого посмотреть и что послушать – девять дней сплошного Петра Ильича, где еще такое придумают? Да еще можно было сравнить разные постановки: «Щелкунчика» давали в двух вариантах – одного, вагановского, в хореографии Василия Вайонена, другого, мариинского, в постановке Михаила Шемякина и хореографии Кирилла Симонова. К сожалению, на «Щелкунчике» линия сопоставлений заглохла.
Темиркановская «Пиковая дама» казалась удивительно красивой и гармоничной, даже в знаменитой сцене у эрмитажной Зимней канавки – со световыми эффектами, вроде бы еще технически недоступными в 84-м, в момент ее постановки; а в антракты, длившиеся по полчаса, выставляли восстановленные декорации, погоревшие во время пожара с 4 на 5 сентября 2003 года. Классика музыкального театра двадцатилетней давности выглядела на редкость адекватно музыке Чайковского, по-имперски роскошно и по-темиркановски старомодно романтично.
Жаль, что на этом фестивале нельзя было сравнить постановку Юрия Темирканова с режиссерским вариантом Александра Галибина или со знаменитой европейской постановкой Льва Додина, но, вероятно, нельзя объять необъятное, да и финансы скорее всего не позволяли даже мечтать об этом. Зато было много просветительского и благотворительного: общедоступные камерные концерты в фойе бельэтажа, программа для детей «Сказки Чайковского» и целый «День Чайковского» с концертами и просмотром фрагментов видеофильмов.
С другой стороны, на фестивале было много молодых исполнителей, которые обычно скрыты под сенью более пропиаренных звезд Мариинской сцены. В «Евгении Онегине» (Ляйзера-Корье) удачно выступила в партии Татьяны Елена Ласовская, по-актерски еще зажатая и с трудом владеющая пространством сцены, но с голосом сильным, перекрывающим любые актерские недостатки, глубоким и выразительным. А в «Лебедином озере» партию Одетты-Одиллии танцевала Алина Сомова, которая выглядела, прямо скажем, очень странно рядом с Данилой Корсунцевым и на фоне блестяще вымуштрованного мариинского кордебалета: это был тот редкий случай, когда вместо примы лидировал кавалер, а кордебалет затмевал солистку. У г-жи Сомовой осмысленная духовность одного из лучших питерских лебедей Ульяны Лопаткиной оборачивалась техничным копированием с сильным налетом жизненного цинизма. Может быть, таково вообще движение современного искусства: от духовности к цинизму?
В то же время, но в другом месте – в ночных пространствах Эрмитажа проходил фестиваль местной Академии музыки: в разных залах музея у дирижерского пульта стоял Саулюс Сондецкис. Гость редкий, но желанный в Петербурге. Уникальному умению этого человека превращать партитуры в лишенные цинизма, спокойные и благородные мысли может позавидовать любой дирижер мира.
Санкт-Петербург
