Григорий Заславский
Во все времена, даже древнейшие, – моя милиция меня бережет. Сцена из спектакля «Люди древнейших профессий».
Фото Михаила Гутермана
Интуиция подсказывает: «Людей древнейших профессий», очередную в этом сезоне премьеру театра «Школа современной пьесы», не следует оставлять в одиночестве. Стоя на ветру, одна-одинешенька, она мгновенно обнаружит свои несовершенства. На фоне других премьер, вышедших по соседству, все недостатки ее как рукой снимет.
Лучше всего, конечно, рассмотреть «Людей древнейших профессий» на фоне недавней премьеры того же театра «Па-де-де». К слову: обе пьесы написаны начинающими петербургскими авторами, три маленьких пьесы для добродушного театра (так автор, петербургский театральный критик Татьяна Москвина, обозначила жанр своего «Па-де-де») взялся ставить Станислав Говорухин, больше знаменитый своими кино- и телефильмами, над «Людьми древнейших профессий» в «Школе современной пьесы» трудился Михаил Угаров, до недавнего времени – только драматург, но вот уже года два или три успешно покоряющий одну за другою московские театральные вершины, от Центра драматургии и режиссуры под руководством Казанцева и Рощина и до Московского Художественного театра имени Чехова.
«Па-де-де» – на первый взгляд, набор очевидных драматургических банальностей. Впрочем, и более пристальный взгляд не позволяет рассмотреть какие-либо культурологические или какие угодно иные глубины, которых автор – Татьяна Москвина – алкала, не оставляя камня на камне от того, что выходило в последние годы из-под пера младодраматургов или ставилось в театре младорежиссерами. В первой истории девушка встречает своего старого приятеля, только что расставшегося с очередной супругой, и старый приятель находит утешение в постели подруги. Сцена вторая: герой составляет список гостей на свое 50-летие, при этом супруга-полька вызывает все возрастающее его раздражение. В третьей приезжий кондитер оказывается в квартире экзальтированной поэтессы и готовит для нее настоящий бисквитный пирог.
Трудно понять, чем именно эти незамысловатые сюжеты отличны от тех, которые несколько лет тому назад на той же сцене представляли Лев Дуров и Ирина Алферова. Эти – пожалуй, еще незамысловатее, не то, что вторичны, а третичны и четвертичны.
А по раскладам Говорухина актеры передвигаются – с чувством, с толком, с расстановкой, отчего всякая мелкая банальность вырастает до размеров большой пребанальнейшей загогулины.
«Люди древнейших профессий», конечно, повеселее. Поживее. Подинамичнее. Час двадцать без антракта. Одно слово: триллер. Тоже – три истории: три бизнесмена выезжают на дело, за ними следуют три киллера, три милиционера пытаются им помешать┘ И, к чему привычен сегодняшний потребитель, – бонус: три женских истории, которых нет в пьесе Данилы Привалова, но которые занимают в ней свое место.
Девушки (Екатерина Директоренко, Татьяна Циренина, Марианна Дырзу) рассказывают «о своем», к делу вроде не относящемся, буквально – истории из собственного или чьего-то, им знакомого детства, юности или университетов. Но этой своей отрешенностью – уподобляются хору из древних трагедий, что пел о тщете земного. И если вы не станете отрицать, что ходите в театр, в частности, затем, чтобы посмотреть там на хорошеньких молоденьких актрис, вы не пожалеете: в «Людях древнейших профессий» они специально для вас будут рассказывать, как бывало в детстве, как бывало потом и как еще иногда бывает.
Девушки – пожалуй, самая удачная находка спектакля Угарова. Самое любопытное, что в нем есть, – в ненатужном соединении сочиненного и пережитого, взятого у жизни напрокат, «вербатим» и «фикшн».
В том, что делал Михаил Угаров с пьесами собственного сочинения и тех, кто был близок ему по духу, располагали к себе внимательное отношение к слову и почти полное равнодушие к театральным «безделушкам».
В «Людях древнейших профессий» Угаров чуть-чуть напоминает того, кто, сев за монтажный стол, обнаружил немалые возможности: оказывается, можно так, а можно и по-другому, замедлить, перевернуть вверх ногами, запендюрить обратно, засыпать снегом и утопить в дыму.
Он увлечен творением формы и теряет из виду, что сюжет у Привалова и вся его пьеса построены на манер детской считалочки или скороговорки. «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана┘» – не дай бог остановиться и заняться разглядываньем отдельно стоящих слов, весь смысл – в стремительном полете белиберды, в котором глаголы не дают ни остановиться, ни оглянуться.
