Екатерина Барабаш
Матушка Олимпия (Анджелина Джоли) и ее сын Александр (Колин Фаррелл) весь фильм путаются в непростых отношениях. Кадр из фильма «Александр».
Фото Reuters
Как ни странно, судьба Александра Македонского экранизировалась до сей поры всего три раза – один раз в начале ХХ века появился немой фильм, потом спохватились греки, сняв невнятную пафосную ленту, а в 1956 году Роберт Россен поставил гламурнейшую драму «Александр Великий» с Ричардом Бартоном в роли Александра и красавицей Даниель Дарье в роли Олимпии, матери Александра. Большую часть времени внушительно-обаятельный Бартон восседал на троне, произнося правильные речи о доблестях, о подвигах, о славе. Хотя, наверное, если бы Александр все время сидел дома, не завоевал бы он полмира, не омыли бы его солдаты свои сапоги в Индийском океане.
В новом фильме дважды оскароносного Оливера Стоуна Александр (Колин Фаррелл) все больше в пути да в боях. Говорит он, правда, тоже довольно много и по-голливудски гладко (что вы хотите, самим Аристотелем ученый был), велеречиво любуется закатами, восходами, но все больше беседует с матерью Олимпией (Анджелина Джоли, в народе больше известная как Лари Крофт, расхитительница гробниц) и другом жизни красавчиком Гефестионом (Джаред Лето). Кстати, Джаред Лето появился в последний момент, а поначалу на эту роль был утвержден Брэд Питт. Но Питтова жена Дженнифер Энистон поставила вопрос ребром: или этот твой гомосексуалист Гефестион, или я. Вот так, оказывается, порой решаются судьбы искусства. А мамаша Олимпия – первостатейная стерва, что видно из ее прищуренно-стервозного взгляда, вечного удава на обнаженном плече и слишком пристальной любви к сыну Александру. В общем, Эдип со своими комплексами тут потоптался, да еще как – собственно, Александр и завоевал-то весь мир из ненависти-любви к матушке. Так в фильме получается.
Но не эдипов комплекс крашеного ирландца Фаррелла (почему только надо было его красить так, чтобы корни волос оставались темными, – загадка), а близкое общение с Гефестионом вызвало столь бурную отрицательную реакцию современных греческих адвокатов, обвинивших режиссера в нарушении исторической правды. Мол, не был никогда Александр Македонский гомосексуалистом. В определенном смысле, конечно, не был, тогда в языческой Македонии и слова-то такого не знали – просто делились сексуальным опытом с тем, кто оказывался рядом в постели. Женщина – хорошо, мужчина – ничуть не хуже. Ну не были в те приснопамятные времена и в тех краях отработаны ни нравы, ни термины, их описывающие. Тем более что надо отдать должное Стоуну – гомосексуальная тема здесь проходит достаточно деликатно, без обнаженных прелестей и прочего сопутствующего, а Александр с Гефестионом то и дело клянутся в вечной дружбе, сопровождая клятвы страстными, но целомудренными объятиями. Хоть завалящего мужского поцелуйчика взасос – и того нет. К тому же свои мужские функции в фильме Александр выполняет исправно – и официальная жена имеется, и некоторое количество неофициальных. Так что адвокаты, взявшиеся обвинять Стоуна в исторической нечистоплотности, погорячились. Думается, Александр Македонский вообще в защите не нуждается. С другой стороны, Оливеру Стоуну и продюсерам недовольство греков только на руку. Конечно, о такой рекламе, как недавно получил Мел Гибсон со стороны ортодоксальных евреев, трудно и мечтать, но обиженные эллинские адвокаты – тоже неплохо.
Подвергать «Александра» критическому анализу – все равно что всерьез обсуждать художественные особенности комиксов. Радуется глаз – вот тебе и весь анализ. Художественная примитивность одного из самых дорогих фильмов в истории мирового кино (бюджет – около 170 млн. долл.) тем сильнее бросается в глаза, чем упрямее пытается режиссер миновать ее с помощью различных приемчиков. Например, во время знаменитого боя со слонами в Индии листья деревьев окрашиваются в красный цвет, да так и стоят багряными до конца боя, как наши подмосковные клены. Для тех, кто не догадался: это должно символизировать кровь и смерть. Оригинально, правда?
Впрочем, Стоун, как режиссер искушенный и не чуждый политической конъюнктуры (достаточно вспомнить его фильмы «Никсон», «Сальвадор», «Комманданте»), хорошо знает, что такие приемчики нынче уже не в моде. Гораздо моднее политические аллюзии, этакие изящные мостики в современность. В нынешней ситуации вполне актуально звучат рассуждения Александра во время его похода на Персию. Тамошний царь Дарий, оказывается, диктатор, и миссия Александра – освободить персов от ненавистного диктатора. Ну да, именно освободить, кто сказал «завоевать»? Да на Дария этого достаточно раз взглянуть – сразу ясно, что персам такой не нужен. Как Хусейн Ираку.
Вся история Александра рассказывается в фильме постфактум устами лысого престарелого Птолемея (Энтони Хопкинс), на тот момент уже правителя Египта. Энтони Хопкинс, безусловно, великий актер, но на такой сумбур, что несет его герой, путая все и вся во времени и пространстве, конечно же, можно было подписаться только ради о-очень приличных денег.
«Оно, конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать?!» – восклицал гоголевский Городничий. В конце концов, и стулья ломать можно, но тогда уж красиво, со вкусом и вселенским треском, а не так, лениво, без намека на размах, как делают это в «Александре»: батальных сцен – всего лишь две (это учитывая, что Александр, кроме войн, ничем не занимался), любовные страсти сводятся к легкому необязательному мордобитию в первую брачную ночь с пылкой женой-азиаткой Роксаной, и все. Посмотрел – и забыл.
Может, и права была Дженнифер Энистон, когда за уши оттащила мужа от этого фильма? Все-таки хорошему актеру место в хорошем кино, а оперы пусть Шаляпин поет.
