Трудная музыка господина Юровского

Молодой дирижер русского происхождения Владимир Юровский (32 года, "кудри черные до плеч" и прочие признаки романтической внешности) играть с РНО приезжает уже в третий раз – всегда раз в год и всегда в октябре. Юровский – крутая фигура в международном оперном раскладе. Кульминацией его достижений стали дебюты в "Метрополитен-опере" с "Риголетто", "Енуфой", "Онегиным" и "Пиковой" и назначение музыкальным директором Глайндбурнского оперного фестиваля, а параллельно – главным приглашенным дирижером Лондонского филармонического оркестра. В России широкая публика его почти не знает, хотя профи сразу же дружно оценили его углубленно медитативное проникновение в недра музыки, умение слышать тишину и держать паузу за горло.

Владимир рос в семье, что называется, с традициями, где в привычный круг общения входили Шостакович, Ойстрах и такие же персоны. Прадед был дирижером, дед – Владимир Юровский – известным композитором, автором долго шедшего в Большом балета "Алые паруса". Отец – Михаил Юровский – известный дирижер, много лет проработавший в Музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко (где большей частью ставил всякие редкости), также был инициатором мировой премьеры оперы Слонимского "Мастер и Маргарита". В начале 90-х семья переехала в Германию. Среди причин, побудивших ее к отъезду, – противодействие, которое глава семьи как еврей встретил в лице советских властей (Министерства культуры) при назначении в 1988-м нового главного дирижера в Музыкальный театр. В 1990-м Владимир оканчивает училище при Московской консерватории (теоретическое отделение), в том же году поступает в Высшую музыкальную школу в Дрездене, затем продолжает учебу в Берлине в Высшей музыкальной школе имени Ганса Эйслера. Работал ассистентом в Дрезденской опере и у своего отца (продолжившего в Германии успешную дирижерскую карьеру у Гарри Купфера в "Комише опер" и в берлинской "Дойче опер"). Первой оперной "ласточкой" Юровского-младшего, принесшей мировой резонанс, оказалась "Майская ночь" Римского-Корсакова на Вэксфордском фестивале в Ирландии (1995) – пресса сравнивала Юровского чуть ли не с юным Карлосом Клейбером. Ему действительно повезло в том смысле, что время дирижеров-старцев осталось в прошлом, и 20-летнему поколению позволили взять первые роли. Сегодня Юровский не без оснований претендует на то, чтобы, подобно всем большим дирижерам (от Тосканини до Аббадо), называться настоящим универсалом без границ между оперой и другими жанрами музыки (как тут не вспомнить его глайндбурнскую "Летучую мышь", а по контрасту – сложные московские программы от Пярта до Адамса, в которых он не ищет легких путей к народной любви).

РНО дает Юровскому полный карт-бланш в составлении программ, и он им пользуется на все сто как просветитель по призванию. Со стороны Юровскому ясно, что на его родине совсем не играется новая русская музыка, тем более музыка огромного постсоветского пространства, и использовать свои редкие приезды в Россию, чтобы мусолить популярную классику, он ни за что не станет. Поступок нынешнего концерта – включение в программу "трудной" музыки украинца Валентина Сильвестрова, после всех искусов экстремального авангарда открывшего самую главную красоту в простоте. Именно красотой кантилены, мелодикой первейшего качества, свежестью дыхания и другими неоромантическими ценностями запала в душу "Постлюдия", написанная в 1984 году. По форме это небольшой фортепианный концерт в трех частях (авторское определение – симфоническая поэма для фортепиано с оркестром), по сути (и по словам самого композитора) – некое состояние культуры, когда на смену формам, отражающим жизнь, приходят формы, комментирующие ее. Со вкусом, знанием и умением исполнил свое дело солист Алексей Любимов, известный поборник старинной и современной музыки. Вместе с Юровским они дали впечатляющий рентгеновский снимок постлюдийности с ее маниакальными всплесками, ровным высоким парением и депрессивными затиханиями.

Остальная часть музыки – Дивертисмент из балета "Поцелуй феи" Стравинского-Чайковского и Третья сюита Чайковского – перекликалась с излюбленной дирижером темой танца, но на фоне откровений Сильвестрова, увы, выглядела чем-то утилитарно-прикладным. Да и публика, расхлябанно-несобранная во время этих вещей, никак не давалась в руки Юровскому, устроив к тому же самый настоящий филиал туберкулезного диспансера на выезде.