Деление клетки в тени эвкалипта

Пребывание в Израиле – соблазн для критика из России: здесь впору писать книгу «Русские корни местного балета». Два примера. У бывшей прима-балерины Большого театра, народной артистки СССР Нины Тимофеевой школа в Иерусалиме. Бывший солист Кировского (Мариинского) театра Валерий Панов, тот самый, что некогда с грандиозным скандалом и после больших мытарств был отпущен советской властью в эмиграцию, возглавляет балетную компанию в Ашдоде и собирается выпустить премьеру «Пахиты». Но Министерство иностранных дел Израиля, пригласившее несколько московских журналистов, имело в виду знакомство «на месте» с ведущей танцевальной компанией страны, собирающейся к нам на гастроли.

Труппа «Батшева» названа в честь библейской героини (в синодальном переводе Библии – Вирсавия), но как бы опосредованно: Батшевой звали первого финансового покровителя компании, баронессу де Ротшильд из клана французских Ротшильдов. Именно она привезла в страну знаменитого американского хореографа модерн-данса Марту Греам, чтобы та научила израильтян танцевать. Нельзя сказать, чтобы до 1964 года (момент основания «Батшевы») танца в Израиле не было вовсе: первый в истории страны танцор описан в Библии – это царь Давид, который плясал перед ковчегом Завета. Искусство движения здесь всенародно любимо («У нас танцуют не меньше, чем пишут, а пишут все», – сказал нам местный гид). Когда в Палестину поехали евреи из многих стран мира, они прихватили с собой разнообразнейшие пластические традиции. Израильской ментальности близко понятие «начать с нуля», и в скором времени в стране на равных существовали ансамбль на основе древних йеменских плясок («Инбал») и проекты по мотивам немецкого экспрессионистского танца. С возникновением «Батшевы», с приездом Греам и других мировых хореографов картина израильского балета стала создаваться уже не прозрачными мазками, но густыми плотными красками. Именно великая Марта приметила израильского мальчика Охада из кибуца, послав его учиться в Джульярд – знаменитую американскую кузницу музыкальных и балетных кадров. Сегодня всемирно известный Охад Нахарин (ему заказывает спектакли вся Европа) – постоянный хореограф «Батшевы», а до прошлого года – многолетний худрук компании. Когда Нахарина (кстати, горячего поклонника стихов Иосифа Бродского) вознамерился переманить в свою труппу великий швед Матс Эк, условием отказа от лестного предложения худрук выставил строительство нового здания для «Батшевы». Здание построили в центре Тель-Авива, под сенью эвкалиптов и финиковых пальм. Здесь обозревателю «НГ» довелось увидеть балет Нахарина «Анафаза» – 6 и 7 ноября его покажут на сцене концертного зала «Россия».

«Анафаза» – название одной из стадий деления клетки. Впрочем, никаких аналогий с биологией хореограф настоятельно советует не делать, а велит просто впитывать энергетику спектакля. Тем более что Нахарин поставил не столько балет, сколько синтез искусств, к тому же интерактивный: под хитроумным излучением софитов здесь говорят, поют, стучат на барабанах, играют на гитаре и приглашают на сцену зрителей, чтобы они двигались вместе с профессионалами. Начало этого шоу, когда танцовщики сидят полукругом на сцене и быстро раздеваются выше пояса под звуки песни с иудаистским пасхальным текстом, в момент премьеры (1993 год) вызвало скандал в Израиле, дошедший до парламента: религиозные ортодоксы обвиняли хореографа в кощунстве. Нахарин отбился, хотя от него требовали раздевать исполнителей не догола, а до хотя бы трико телесного цвета.

В разговоре с московскими гостями хореограф утверждал, что не знает, в чем специфика израильского танца, и отказывался делить искусство по этническому, религиозному или национальному признаку: «Между людьми больше общего, чем того, что их разделяет, остальное – просто макияж». Нахарину можно верить. Во всяком случае, хореография его спектакля – смесь африканских шаманских камланий, брейка, восточного танца живота, спортивной гимнастики, эротических «примочек» и танцевальной техники «изоляции», при которой каждая часть человеческого тела (рука, нога, шея или голова) могут работать автономно от всего остального. Другое дело, что от спортивно-мускулистой манеры (как рок-н-ролл или гладиаторские бои!), с которой танцуют в «Анафазе», неуловимо веет настойчивостью пионеров освоения Палестины, с их верой в свои силы и упорством в достижении цели.

Нахарин считает, что «балет – результат выбора композиции, а не история, которую начали бы словами «жили-были». Движение – как аромат свежего воздуха. Оно не символизирует. Вы чувствуете напряжение, порядок, ткань, силу, преувеличение или ослабление, энергию, неуловимость, взрыв». В общем, о сути дивертисмента танцев «Анафазы» зритель должен догадаться сам. Многозначность смыслов совершенно в духе Израиля: только в этой стране при крике «Моше!» не сразу ясно, зовут ли со двора мужа или призывают мессию.

Тель-Авив–Москва