Григорий Заславский
Они будут жить долго и счастливо и умрут в один день. Сцена из спектакля «Старомодная комедия».
Фото Михаила Гутермана
Ставить Арбузова куда труднее, чем Чехова или Шекспира: там – полная, то есть абсолютная свобода интерпретаций, любая несуразность при доброжелательном отношении сойдет за смелое прочтение классики, можно отдать дань традиции и идти вслед за автором, а можно повернуть все с ног на голову и задом наперед. Никто не осудит, а даже если и осудит кто – какая в том беда?!
Но есть пьесы, которые известны в одном-единственном или двух-трех прочтениях, ставших каноническими. И на новом спектакле в зале непременно один или даже несколько человек, которые помнят тот, знаменитый, описанный в книгах, известный в многочисленных и всегда влюбленных пересказах. Скажем, «Мадемуазель Нитуш». Или – «Госпожа министерша». Или – «Таня» Арбузова, когда каждая новая исполнительница заглавной роли обречена на сравнение с Марией Бабановой или Ольгой Яковлевой.
«Старомодную комедию» Арбузова помнят сразу в двух «канонических» исполнениях – в Театре Маяковского главные роли сыграли Лидия Сухаревская и Борис Тенин, в кино – Алиса Фрейндлих и Игорь Владимиров. Мелодрама не относится к числу скоропортящихся продуктов, так что те или иные фрагменты спектакля или фильма, которые время от времени показывает наше российское телевидение, подтверждают высокий класс игры и все еще неизрасходованный запас прочности этих двух «первоисточников».
От угрожавших всему предприятию сравнений режиссеру удалось уйти лишь наполовину. На ту, которую условно назовем женской: Евгения Симонова, которую с прошлого сезона, после того, как она сыграла в «Трех высоких женщинах», из разряда просто любимых перевели в круг избранных, то есть наиболее значительных и выдающихся актрис, играет так, что пространства для сравнения просто нет. Ее героиня ничем не выдает свой возраст, она из тех, кто его «не имеет». Симонова играет «вечную молодость», то есть женщину, которая с возрастом не теряет привлекательности, к тому же природная стройность съедает еще добрый десяток лет. Ее легкомысленность не вызывает ни жалости, ни даже светлой печали, оно ей к лицу, поскольку находит подтверждение во всем ее облике.
Игорь Охлупин, которого язык не повернется назвать плохим актером (напротив, он – замечательный артист, на сцене Театра имени Маяковского сыгравший немало лучших ролей), смотрится и слушается, мягко говоря, странно. Каким-то неестественным для себя голосом он сначала выдавливает, а затем выпевает слова, так что речь его больше походит на речитатив или мелодекламацию, чему никакого основания ни в пьесе, ни в биографии героя не найти. И общение его, директора санатория, со взбалмошной отдыхающей этой странною музыкальностью против всех законов и привычек арбузовской драматургии остранено.
Режиссер спектакля Владимир Портнов, лет десять назад эмигрировавший в Израиль, а прошлой осенью заново возвратившийся в Москву (оставшись после успешных гастролей театра «Гешер», где он работал актером) когда-то поставил спектакль, в котором Евгения Симонова сыграла одну из первых своих театральных ролей. Чувства и мысли «возвращенца» неизменно окрашиваются в чувствительные мелодраматические тона. Возвращение к Арбузову тут оказалось бы кстати – с «воспоминанием» о Прибалтике (куда и сегодня, по советской интеллигентской традиции, ездят тысячи отдыхающих из России), с воспоминаниями о войне, в которой герой потерял жену, похороненную в Прибалтике. Но Портнов почему-то «стесняется» мелодраматических нот, таких естественных, таких необходимых в «Старомодной комедии». Здесь все сентиментально – и любовь давно уже взрослых людей, и сентиментальные какие-то встречи: когда Она встречает героя на могиле жены, когда Он что-то рассказывает ей из своего прошлого. Выбрасывается даже последняя реплика героини, точно из боязни вызвать неуместные слезы.
В мелодраме слезы как раз уместны. И детали советского быта, оставшиеся лишь в малопонятных теперь репликах, предлагающих плыть на пароходике то ли в Каунас, то ли в Ригу (а как же паспорта, так и хочется остановить совсем уж потерявших разум пенсионеров?!), непременно бы включились в общую сентиментальную игру, в сентиментальное путешествие. Грешным делом думаешь: если бы не страх «скатиться» в мелодраму, то и не надо было бы выдумывать такие бессмысленно заковыристые интонации, превратившие обыкновенного доброго директора прибалтийского санатория в фатоватого позера, который бесконечно и все равно невнятное что-то наигрывает, хорохорится, как будто это он, а не она, всю жизнь продавал билеты в цирке.
