Игорь Губерман: «У нас появилась привычка к терактам»

Игорь Губерман: «Я не знаю, что такое «переживание нации». После терактов у нас все перезваниваются и спрашивают: «Твоих там не было?»
Фото Артема Житенева (НГ-фото)

-В Москве – траур. В Израиле, сколько я знаю, траур не объявляют, но каков опыт человека, переживающего подобные трагедии в своей стране? Хотя таких страшных трагедий в Израиле не было.

═

– Во-первых, Израиль в такое количество раз меньше России, естественно, что у нас не было таких трагедий, хотя попытки были. У нас ведь ежедневно задерживается несколько шахидов, просто об этом мир не узнает, потому что взрыв, который не состоялся, это не взрыв. О трагедии в Беслане трудно говорить, практически невозможно, потому что это некий кошмар. Это торжество абсолютного зла – об этом так же тяжело говорить, как, скажем, о лагерях уничтожения. Но у нас, вы знаете, уже появилась некоторая привычка. У нас, несмотря на взрывы, полны рестораны, пивные, люди гуляют по улицам, ходят друг к другу в гости. Люди продолжают ездить в автобусах того маршрута, который взорвался. Я надеюсь, что и в России будут извлечены какие-то уроки.

═

– В Израиле объявляют дни траура или нет? Как нация переживает то, что происходит?

═

– Это очень громко говорить – "переживание нации". На самом деле это происходит на уровне каждой семьи. У нас у всех есть приятели, друзья, родственники – и в этот день все перезваниваются и спрашивают: "Твоих там не было?"

═

– Вы приехали в Москву на Книжную ярмарку. У меня такое впечатление, что вы уже давно не были здесь...

═

– Нет, это не так. Я в Россию приезжаю раз в год регулярно на гастроли, объезжаю 9–10 городов и непременно выступаю в Москве. А в рамках этой книжной ярмарки впервые прошел Фестиваль еврейской книги. Был стенд с книжками, среди которых и мои. Приехало много народу. Это очень интересно, ведь еврейская литература на русском языке – часть русской литературы. Оторвать их друг от друга невозможно.

═

– Вы тот человек, который несерьезную поэзию поднял до уровня классики. Возникает ли у вас по этому поводу чувство большей ответственности за слово?

═

– Во-первых, спасибо за комплимент. Во-вторых, вы знаете, я начисто лишен честолюбия, тщеславия. Я человек легкомысленный, беспечный, поэтому меня это очень мало волнует. Кроме того, у меня есть достаточное количество друзей, включая жену, которые так бы высмеяли, если бы с моей стороны были малейшие потуги надувать щеки. Так что я в безопасности.

═

– У вас не бывает ощущения, что сочиняемое вами уже было написано – именно потому, что многие строчки ваши кажутся частью фольклора, народной мудростью?

═

– Я думаю, что это огромное счастье, если ты растворяешься в чтении, в фольклоре, даже безымянно. Завидую авторам безымянных частушек, у которых всегда есть авторы стихов, которые ходят как анонимные. В течение 20 с лишним лет мои стишки ходили безымянно в самиздате и становились фольклором. Я от этого ничуть не страдал, а наоборот – было более полное осознание своей полноценности, чем сейчас, когда это печатается.

═

– А когда вы начали собирать, что было написано, не было ли среди того, что вы собирали, того, что вы не писали?

═

– Я недавно заглядывал в интернет. Мне приписывается безумное количество графоманских четверостиший, или просто берется мое четверостишие и чудовищным образом искажается. Но с этим ничего не поделаешь. На вечерах мне просто приносят распечатки из интернета, чтобы не покупать книжки. Но самое главное – мои книжки уже вышли у 11 или 12 пиратских изданий. Это тоже, простите, большое удовольствие. Значит, тебя издают, хотят читать и т.д.

═

– Но ведь человек пишущий хотя бы отчасти зависит от гонораров за издаваемые книги?

═

– Я гастролирую по Германии, Австралии, Америке, России – получаю деньги за свои концерты как декламатор. А в разных странах еще и продаю книги израильских изданий. Это – то, на что я живу. На российские гонорары я все равно бы жить не мог, поэтому их как бы не очень и жалко.