Ольга Галахова Похоже, Андрею Житинкину, после того как он лишился поста главного режиссера Театра на Малой Бронной, уготована вполне определенная роль. Приглашая его, руководители разных театров будут отдавать ему на откуп решение сложных задач простыми средствами.
Поставленной в Театре под руководством Олега Табакова комедии Уайльда «Идеальный муж» обеспечено внимание публики. В центре – звезда, в данном случае Татьяна Догилева в роли миссис Чивли (вместо предполагаемой Ирины Мирошниченко, которая по состоянию здоровья не смогла сыграть премьеру). Упаковка спектакля – от художника Андрея Шарова, не спешащего скрупулезно организовывать среду ни исторически, ни стилистически, который особняки лондонских аристократов приравнивает к банкетным комнатам «Балчуга-Кемпински», – также помогает упростить процесс приобщения невинного зрителя к якобы прекрасному.
На прозрачном столе с яствами натуральный апельсин лежит в горе бутафорских фруктов. Рукотворный персик падает случайно и глухо, как искусственная кость для собаки, катится по полу, разоблачая иллюзию снайдерского изобилия. Не без элегантности и остроумия аквариумы в тяжелой червонного золоте оправе одновременно сконструированы как тяжелые кресла в стиле викторианской Англии. Несколько рядов задника сцены уставлены раскрытыми светлыми зонтами – решение могло бы стать оригинальным, если бы точно такие зонты и точно так же не стояли в спектакле ТЮЗа «Свидетель обвинения» и точно, как у Генриетты Яновской, их не поливал дождь.
Сама пьеса Уайльда об английских аристократах в белых фраках, с бутоньерками в петлицах, венскими веерами, золотыми брошками, похожими на браслеты, и браслетами, похожими на брошки, может послужить поводом для самых разных театральных целей. Какие же смыслы предпочесть в постановке: ностальгию по исчезнувшему укладу жизни, комедию, оборотной стороной которой является печаль аристократа о мире, не способном разглядеть тихое благородство, или падение в зрелище в духе бразильского сериала, где вместо белого рояля будет стоять во всем белом аристократ?
Андрей Житинкин хитро маскирует свой телесериал под якобы художественную задачу, мол, мы играем в аристократов. Возможен и другой смысл: герои-неаристократы – скорее давние мещане в недавнем дворянстве. Разницы между лордами по родовому праву или свежеиспеченными лордами с купленными титулами нет, поскольку в нашей российской реальности есть место только декоративному дворянству. Почти все играют не комедию, а пародию на высший свет за исключением, пожалуй, лорда Горинга Максима Матвеева и мисс Мейбл Ольги Красько. Эти молодые актеры, а Максим еще студент Школы-студии МХАТ, лирику своих персонажей не обеднили, а усилили милой комедийностью.
В целом же нравы намеренно огрублены, пикировка афоризмов зачастую не азартная перепалка остроумия, а состязание в репризах. Диалог Леди Маркби Ольги Блок-Миримской с гостями салона сопровождается аплодисментами, актриса также срывает знаки одобрения публики и под свой уход, но, думается, публика аплодирует блеску отточенных фраз ирландского эстета-парадоксалиста в большей мере, чем мастерству актрисы. Кажется, леди Маркби – подельница всех авантюр венской гостьи, сообщница ее темных делишек. Она кажется ряженой аристократкой. Ее роскошная шляпа, вероятно, взята напрокат, а афоризмы – заимствованы.
По-своему Догилева мастерски играет шантажистку и авантюристку Чивли. Она непобедима даже тогда, когда ее уличит в воровстве лорд Горинг. С каким восхищением обнаруживает она в кабинете холостяка Горинга невинное письмо замужней Гертруды, муж которой – друг лорда. Пусть одна афера миссис Чивли потерпела поражение, но тут же судьба подбрасывает ей новый повод для интриги против добропорядочной Гертруды (Марианна Шульц). Так не радовался вице-адмирал Горацио Нельсон потоплению испанского флота, как радуется героиня Догилевой шансу судьбы, сладкому чувству мести, предвкушению потопить репутацию без вины виноватой Гертруды. Странно, правда, что такая миссис Чивли училась в колледже со столь пуританистой Гертрудой. Кажется, Чивли овладела школой злословия не на Вест-, а на Ист-энде, эдакая Элиза Дулитл, застрявшая в цветочных и овощных лавках, так и не встретившая профессора Хиггинса.
Пятно прошлого, которое так безжалостно настигает благородного сэра Роберта Чилторна, известившего когда-то биржевого спекулянта о готовящейся скупке акций Суэцкого канала, баронета, получившего от продажи секрета существенный процент, а также качественно иное имущественное преуспеяние, окрашено и в пьесе, и в спектакле сочувствием. Не так с миссис Чивли: если Уайльд уравнивает ее с сэром Робертом в правах на оправдание пятен прошлого, то в спектакле нет и тени сочувствия к скрытой драме одиночества героини, любования ее изящным авантюризмом. Кажется, Никите Звереву, играющему сэра Роберта, то слишком тесно играть ручного мужа в кукольном доме, то, напротив, слишком просторно: в сценах оправдания перед женой актер уж так даст разгуляться скрытой прежде стихии, что заставит усомниться, так какой же он, этот самый идеальный муж? Милый лжец или человек-стихия?
Трудиться над логикой характера и мотивировками отношений в этом спектакле актерам сложно. Главное – дойти до счастливого финала, демонстрации женитьбы другого идеального мужа лорда Горинга с мисс Мейбл и показать, как крепок брак сэра Ричарда и его жены. Этот игрушечный мир, который мог быть так страшно разрушен у Уайльда, у Андрея Житинкина самодоволен и сыто беспечен. Этому миру невозможно угрожать ни прошлым, ни настоящим. С ними ничего не случилось и не случится.
