Евгения Леонова Жизнь «Кинотавра» набирает обороты. Игровая, документальная программы и конкурс короткого метра начались в первые дни фестиваля. В субботу к российскому кино присоединился конкурс XI МКФ, а также три панорамы: цикл «В ожидании премьеры», ретроспектива «Пляжные истории» – в честь города Сочи, а также ретроспектива «Шпионы, кругом одни шпионы», сложенная из советских и зарубежных картин. МКФ открылся фильмом Фредерика Шендерфера «Тайные агенты». «Что есть кинематограф, как не шпион? – говорит Сергей Лаврентьев, директор зарубежных кинопрограмм. – Конкурс иностранных картин был придуман, чтобы русские кинематографисты знакомились с мировым контекстом и снимали более качественное кино». Несмотря на интересный конкурс и удобно составленное расписание, отечественные кинематографисты не спешат на встречу с «агентурой». Российское кино по-прежнему крайне редко превосходит уровень категории «В».
Валерий Огородников, автор «Взломщика» и отмеченного Госпремией «Барака» (1999), показал на фестивале фильм «Красное небо. Черный снег», снятый по мотивам романа «Коньякова, известного местного писателя из Новосибирска». Действие происходит в уральском городке, где туземцы, военнопленные, уголовники, бывшие политзаключенные и эвакуированные из Москвы, Ленинграда и других крупных городов живут друг у друга на голове в состоянии перманентной вражды. Социальную ненависть усугубляет героиня – «столичная штучка». Добиваясь ее взаимности, мужчины ведут междоусобную войну, в то время как женщины теряют от ревности разум. Место съемки, часть декораций, фабульные перипетии, некоторые персонажи достались новому произведению в наследство от предыдущего. Временные рамки сдвинуты почти на десятилетие назад – из начала 50-х в 1943 г., так что «Красное небо» вполне можно считать приквеллом «Барака». Несмотря на практически готовую сюжетную конструкцию и частично обеспеченную инфраструктуру, на производство потратили более трех лет. Последние полтора года фильм обещали разным фестивалям, подогревая любопытство. Как нередко выходит в таких ситуациях, чем дольше замахиваются, тем слабее удар.
Картина существует в трех форматах: полтора часа для большого экрана, трехчасовая версия на DVD и телефильм из восьми серий, премьера которого, по-видимому, состоится зимой. Но когда режиссер говорит, что «фильм как товар был готов в марте этого года», он, вероятно, имеет в виду вариант для ТВ. Ибо показанная кинолента напоминает «пилот» сериала, а не самостоятельное кино: драматургические линии не идут дальше завязки или, напротив, зрителю достается хвостик той или иной истории. В 2000 году подобное случилось с лентой «Таежный роман», кое-как выструганной Александром Миттой из обласканного премиями сериала «Граница». Успешная халтура заразительна, как дурной пример. Тем не менее назвать работу Огородникова откровенным провалом не позволяют четкий монтажный ритм и пришедшая из романа злободневная тема – люди привыкают к почти любым условиям и продолжают жить сиюминутными интересами. Фильм «О любви», сделанный Сергеем Соловьевым по произведениям Чехова, похож на камерный спектакль: три павильона, несколько актеров, речи и поведение «на котурнах». Фильм снимался продолжительный срок, но результат оказался настолько слабым, что актуального ретро не получилось. Тематические заслуги фильма, как и в случае с «Красным небом», – прерогатива литературного первоисточника.
На этом фоне «Смерть Таирова» Бориса Бланка производит впечатление шедевра, хотя и этому продуманному, культурному фильму-спектаклю с прекрасными актерскими работами явно не хватает кинематографической энергии. Фильм посвящен истории двух репетиций, единству и борьбе разных шоу, поставленных различными режиссерами: художником и государством. Акцентируя проблему отношений гения и режима, Бланк перенес время действия из 20-х годов в 1949-й, когда страна готовилась к 70-летию Сталина, маршировала, рапортовала, сдавала досрочно. Таиров, категорически отказавшись от постановки современной пьесы, взялся за «Принцессу Брамбиллу» Гоффмана, масочное карнавальное действо, травестирующее власть, но являющееся ее двойником. «Государство – шарлатан, и артист – шарлатан, кто кого перешарлатанит», – раздается с подмостков Камерного театра. Власть тоже не прочь пошутить над Таировым, и режиссер оказывается в психушке. Смеющаяся власть – единственное, перед чем бессильна смеховая культура, считал Михаил Бахтин. Когда прекращается политическая борьба и остается власть, она, наравне с эстрадой, становится одним из телевизионных шоу. В условиях, когда политики и чиновники высоких рангов не покидают эстрадных подмостков, «Смерть Таирова» кажется весьма актуальным кино.
Сочи
Дарья Гармоненко