Григорий Заславский В только что вышедшей в России энциклопедии Бориса Голдовского «Куклы» Государственному академическому центральному театру кукол имени С.В. Образцова посвящена одна из самых пространных статей. Из нее, в частности, можно узнать о том, что «Театр Образцова┘ создал собственные тростевые куклы, которые впоследствии стали называться «русскими тростевыми» и составили славу отечественному театру кукол».
Наверное, любой театр со временем меняется, и странно было бы ожидать, чтобы Театр имени Образцова целиком превратился в музей и жил, не замечая того, как стремительно меняется жизнь за окном. Может быть, потому, что кукольное искусство казалось более консервативным, подобные иллюзии все-таки сохранялись. Казалось, например, что главные герои кукольных спектаклей – куклы. А, собственно говоря, почему?
Актеру хочется, чтобы его запомнили и полюбили таким, какой он есть, и не беда, что в кукольном театре лица актеров традиционно скрывались за ширмой. Все можно поменять. Вслед за Андреем Денниковым, который смело поломал привычные каноны, забыл о присущей кукольникам «скромности» и вышел на подмостки Образцовского театра, вывел актеров на сцену и Игорь Игнатьев, заслуженный деятель искусств России и лауреат Госпремии. В Театре имени Образцова как автор инсценировки и режиссер он выпустил премьеру наивной комедии «Все кувырком», в основе которой – четыре сказки Дональда Биссета (в переводе с английского Н.Шерешевской).
Детям нравится. Нравится, как актеры дурачатся вместе со своими куклами, которые в лучшем случае могут рот распахнуть, как Лягушонок, или засунуть руки в карманы, как мистер и миссис Смит. В других случаях куклы мало чем отличаются от обычных – магазинных – мягких игрушек. Вышел актер, помахал из стороны в сторону куклой, улыбнулся приветливо и – бегом за сцену, за следующим слоненком или жуком. Очень милые молодые ребята. Улыбаются хорошо. Ловко двигаются, лбами не сталкиваются, друг друга не перекрывают. Микрофоны, правда, мешают порой понять, кто же из героев в данную минуту голос подает, и немного фонят они, да и то радость, что играют «живьем», а не под фонограмму.
На сцене – люди и куклы, одинаково незамысловатые, одинаково безыскусные именно там, где как раз хотелось бы хоть какой-то изощренности и, прошу прощения, искусства.
Такое представление, наверное, могло бы порадовать на празднике в детском саду, исполненное какой-нибудь милой командой вчерашних выпускников. Сыгранное на пустом месте, оно бы вызвало восторг и у специалистов. Увиденное на сцене Театра имени Образцова, оно озадачивает, потому что для него и это имя, и слава, и музей на первом этаже, всё – лишнее. И главный художник Сергей Алимов такому театру не нужен, и Борис Голдовский, автор уже упомянутой энциклопедии, и все его знания – не нужны.
На сцене ГАЦТК уместны, наверное, самые разные куклы (да простит эту ересь покойный Сергей Владимирович!) – тростевые и любые другие, и перчаточные, и теневые, и марионетки. Какие душе угодно, но в кукольном театре мастерство и умение всегда ценились, да и встречались чаще, чем в «простом», где на сцену выходят «обыкновенные» актеры.
Конечно, Сергея Владимировича давно уже нет, и сегодняшний театр его имени – совсем не то же, что театр под его руководством, но даже развалины его – все равно не пустыня. Рядом с «Необыкновенным концертом», с «Волшебной лампой Аладдина», с «Маугли» автор этих строк не отважился бы выйти на сцену с мягкой игрушкой наперевес.
А с другой стороны, почему кукольный театр должен был остаться в стороне от всеобщей нынешней игры «на понижение», «на упрощение»?! Чем он лучше или хуже нашей драматической сцены, так же скоро расставшейся со своими достижениями, умениями, традициями и проживающей былую славу?
