Екатерина Барабаш
Майкл Мур умеет и Америку припечатать, и рекламу самому себе сделать.
Фото Reuters
Хоть забастовщики от шоу-бизнеса и обещали не мешать планомерной работе фестиваля – не получается. К ним, правда, здесь уже привыкли и перестали выворачивать шеи, заслышав вдалеке шум и заметив оживление полиции. Но один сеанс даже пришлось отменить – бастующие устроили такую заваруху у красной лестницы, что полиции даже пришлось применить силу. Вслед за работниками шоу-бизнеса стали бастовать работники некоторых 5-звездочных отелей. Обитатели «Карлтона», например, на глазах у притихшей публики сами тащили свои чемоданы к лифтам. Вообще жизнь немного усложнилась – из-за повышенных мер безопасности приходится приходить на просмотры не за 5–10 минут, как раньше, а за полчаса как минимум. Чтобы попасть в зал, надо сначала одному секьюрити показать аккредитацию, второй кордон обведет твои формы металлоискателем, третий перетряхнет сумку и проверит карманы. Со стороны кажется, что люди, поднимаясь по лестнице, чтобы войти в зал, все как один хотят взлететь – дойдя до середины лестницы, каждый расправляет руки как крылья. На самом же деле все спешат и заранее готовятся к металлоискателям.
В воскресенье перед бастующими неожиданно материализовался Майкл Мур, который привез на конкурс разоблачительный антибушевский фильм. Он заявил, что очень недоволен шумихой вокруг решения компании «Уолт Дисней» не пускать «Фаренгейт 9/11», в прокат и тут же принялся угрожать компании. «Я много чего могу про них рассказать, – предупредил Мур, – они еще не знают, как опасно связываться с таким парнем, как я. Я ведь и ответить могу. Подумать только – несколько людей решают, что другим смотреть, а что – нет». После чего режиссер сделал публичное завяление о том, что «США – самая плохая страна в мире». Собравшиеся охотно поскандировали в ответ.
Понятно, почему путь фильма Майкла Мура к прокату столь тернист. Режиссер не оставляет Бушу-младшему ни единого шанса остаться в глазах зрителей хотя бы не полным идиотом. Ловко подобранные кадры, великолепный монтаж, умело выхваченные фразы – и портрет готов. Плюс главная мысль фильма: клан Бушей сам выкормил террористов, повязавшись с восточными нефтекоролями общим нефтебизнесом. И как следствие – сначала 11 сентября, потом – Ирак. Уникальные съемки в Ираке, интервью с солдатами, с американскими и иракскими женщинами, теряющими сыновей, с политиками. Разумеется, надо отдавать себе отчет в том, что при всей своей смелости Мур – публицист от шоу-бизнеса и, конечно же, он знал, что момент подходящий, что он попадает в струю антибушевских настроений. Фильм Мура – это скорее телевизионная публицистика. И хоть «Фаренгейт 9/11» – не самое великое произведение искусства или, точнее, кинопублицистики, он заставляет задуматься. Например, о массовом сознании, настолько отупевшем, что не может отличить здоровый патриотизм от преступной войны. О том, кто нами руководит и за сколько нефтедолларов погибают наши дети. О том, что все «справедливые» войны похожи даже лексикой на тех, кто их развязывает. О том, что ни один депутат американского Конгресса не хочет отправить собственного сына в Ирак (что-то напоминает, правда?). И – самое грустное – о том, что русского зрителя этим фильмом ни удивишь, ни напугаешь. Мы привыкли...
Звезды все прибывают. На премьеру «Убить Билла. Том 2» явилась Ума Турман с мужем Майклом Мэдсеном и огромным, размером с подушку, то ли бантом, то ли еще каким сооружением на плече. Мэдсен играет в фильме бандита-негодяя, которому поручено ликвидировать Черную Мамбу, то есть Турман. Поскольку голливудскими слухами земля полнится, то всем известно, что Турман пережила тяжелый нервный стресс из-за похождений муженька. Поэтому сцена, где персонаж Мэдсена заколачивает героиню Турман живой в гроб, вызвала неожиданный смех в зале. Впрочем, журналисты – публика циничная и образно мыслящая. На официальном показе ничего подобного не было.
Свежеиспеченный оскароносец Шон Пенн, который вообще всегда путешествует налегке, забывая порой прихватить даже собственную жену, в этом году явился на фестиваль совсем налегке, с крохотным чемоданчиком, в который, правда, его любимая фляга с виски скорее всего поместилась. Трудно предположить, что Пенн оказался так напуган прошлогодней историей, когда у него в аэропорту чуть не увели чемодан. Просто он приехал совсем ненадолго, с кислым выражением лица дал короткую пресс-конференцию в рамках промоушна новой картины и отбыл сниматься дальше.
Пока Шон Пенн сам нес свой чемоданчик к лифту, Макс фон Сюдов давал мастер-класс. Он довольно бодро уселся на сцене прямо на пол (в последний момент, правда, ему успели подсунуть то ли скамеечку, то ли дощечку), раскрыл блокнот, посмотрел записи – готовился, видно, – захлопнул блокнот и изрек: «Меня тут спросили: актерство – это искусство? А я не знаю. Может, иногда и искусство, а вообще, кажется, не совсем». Потом, подумав, сказал, что в Золотой пальмовой ветви ничего плохого нет, но лучше о ней не думать, тогда играть будешь лучше. И вдруг с пафосом, обращаясь к кому-то невидимому: «Прости меня, фестиваль, но я думаю, что никакой разницы между кино и театром нет. Просто кино лучше техникой оснащено».
Канны
