Екатерина Барабаш
В разных составах еврейскую девушку играют Анна Большова (на фото) и Оксана Фандера. Но любить им приходится одного и того же немца, в роли которого – Андрей Смоляков.
Фото Михаила Циммеринга (НГ-фото)
Сенсации не будет: это стало ясно еще на подступах к Центру им. Мейерхольда. "Идущие вместе" не жгли костры и даже не стояли в пикете. Вероятно, создатели понадеялись на собственно театральную составляющую своего детища и не воспользовались этим беспроигрышным рекламным ходом. Вместо протестующих людей-"бутербродов" около входа и в фойе театрального центра колготилась стайка заранее восторженных нимфеток, а также прогуливались сильно курящие взрослые дамы, тоже продвинутые по части раскованности и презирающие всех, кто не понимает и не принимает, например, свободы матерного мата в театральном (и любом другом) искусстве. Ни политиков, ни государственных мужей на премьере не было. Подобные произведения они предпочитают смотреть в узком кругу, не афишируя свою любознательность (как было, кстати, с фильмом "Москва" по сценарию того же Владимира Сорокина).
Публика собралась в основном своя, богемная, - музыкант Александр Ф.Скляр, художник Павел Каплевич, композитор Владимир Мартынов, драматург Людмила Петрушевская (ее как опоздавшую провели и посадили на балкон), кинорежиссер Тигран Кеосаян, а также актеры и актрисы разного калибра и жанра, друзья и родственники участников действа. Обилие немецких гостей объяснялось тем, что через две недели, 2 и 3 февраля, премьера "Свадебного путешествия", совместного детища Центра имени Мейерхольда и группы "Практика", назначена в знаменитом восточно-берлинском Театре имени Максима Горького.
За несколько минут до начала появился сам Владимир Сорокин, к которому потянулись уже упомянутые молодые и уже повзрослевшие поклонники продвинутого искусства. У него был вид человека, заготовившего зрителям сюрприз. Нежась в лучах софитов, он рассказал телевизионщикам о любви, чувстве вины и о чем-то еще, что, по его мнению, составило глубинную основу непростого произведения. После чего проследовал в мужскую комнату, куда за ним, не разбирая дороги, устремились поклонницы.
В программке-постере Сорокин говорит, что его пьеса - "попытка заглянуть в глаза существу по имени Вина Поколения. Что это за существо? На кого оно похоже? Какой толщины его кожа? Как велики его зубы и рога? Как быстро оно бегает? Чем питается? Как и где летает? Как размножается и спит? И главное - как оно относится к людям?" Как ни странно, почти все эти вопросы и в пьесе, и в спектакле оставлены без ответа.
Рецензию на только что вышедшую премьеру можно было бы написать и начать в манере критиков-экспертов "Золотой маски", которой, как известно, руководит Эдуард Бояков, сопостановщик спектакля (вместе с ним над пьесой Сорокина работала Илзе Рудзите, она же - соавтор видеопроекций): мол, после 13 января 2004 года (день, когда состоялась премьера) можно с уверенностью сказать, что режиссера Эдуарда Боякова больше нет. Но такое начало несколько исказило бы картину и приукрасило ее, так как до 13 января 2004 года такого режиссера тоже не было. Можно предположить, что Эдуард Бояков, как многие, тоскует по эпохе титанов и потому не хочет быть только и просто всемогущим (без всякого преувеличения) продюсером, которому по плечу и "Золотая маска", и Пасхальный фестиваль, и "Новая драма", и проекты обменных гастролей Мариинского и Большого, и много чего еще. Он попробовал силы в актерском ремесле (первый опыт не получился), теперь - в режиссуре. Но что поделать: режиссура - такая жестокая вещь, что именно на него, на постановщика, падают в итоге все шишки. Пьеса неважная - все равно режиссер виноват. Но именно заслугами Сорокина-драматурга, его недооцененностью на родине объяснял Бояков свое обращение к "Свадебному путешествию", а получалось, что и к режиссуре.
После "Свадебного путешествия" становится понятной манера западных рецензентов, у которых принято сначала коротко пересказать сюжет, а потом - в двух словах уже - сказать об игре артистов. А о чем еще говорить? Об идеях? Но всерьез обсуждать идеи Сорокина вроде бы не пристало - это же постмодернизм, тут не всерьез все, а в шутку. О качестве таких текстов судить также не принято. Что же остается еще?.. Ругать актеров? Да вроде бы они, Оксана Фандера, Андрей Смоляков и Игорь Яцко, справляются со всеми возложенными задачами. Другое дело, что сами задачи, простите... не хороши.
Вина поколения к людям (не ко всем, конечно, к некоторым) относится неплохо. По крайней мере нет причин опасаться, что в Германии, куда через пару недель отправится спектакль, его примут холодно. Во-первых, сделано все глянцево, "по-европейски". А во-вторых, розовые цветочки в интернациональном обрамлении, разыгранные актерами по сорокинским нотам, очень даже польстят исстрадавшейся от чувства вины душе. Смотрите - еврейская девушка с русским характером, эмигрантка, вчерашняя потаскушка, влюбляется в закомплексованного сына эсэсовца-штурмбаннфюрера и, даже несмотря на то, что терпит фиаско в уничтожении его комплексов, выходит за несчастного замуж. Оголтелое всепрощение выкидывает лозунг: "Еврей и немец - братья навек!"
Все довольны, все спят без снов. Хотя, совсем уж между прочим, девушке не стоило бы так убиваться, ведь комплекс ее возлюбленного - всего лишь мазохизмус вульгарис (в смысле - обыкновенный) и весь ее, простите, крест заключается в необходимости подвешивать своего возлюбленного на крюк (на котором удавился его отец и на котором он же, отец, когда-то мучил евреев) и лупить ремнем (художник - Юрий Хариков). Это ли не маленькая отрада в затухающем семейном сексе? Но девушка недовольна и недовольство свое выстреливает одиночными матерными словами, не придающими спектаклю ни прелести, ни пикантности, ни отвратительности. Ну сказала раз пять-шесть "п┘ц" - нашли чем удивить и порадовать. К слову: у Сорокина еврейская девушка ни на секунду не смущена открывшейся семейной историей своего любимого и на его страшную тайну отвечает без паузы: "Все равно тебя люблю". А если принять во внимание, что среди тех, кто помогал спектаклю, значатся Михаил Куснирович и Еврейский культурный центр, о мазохизме - настоящем, а не придуманном - впору говорить в приложении к нашей, а не немецкой стороне, как будто это нам надо мучиться комплексом вины и нам его недостает.
В глубине души (и мы не исключение) зрители ожидали густого мата, грубой порнографии, но, кроме унылых "п┘ц", "м┘к", "х┘", сказанных в воздух и без вдохновения, да жалких намеков на банальный мазохизм, не получили ничего. Тоже мне Сорокин.
