Восемь, Ким Ки Дук, девять

Главный герой 'Береговой охраны' становится агрессивным назойливым призраком.
Кадр из фильма

"Береговую охрану", восьмую работу Ким Ки Дука, можно посчитать завершением условной трилогии о насилии в обществе, начатой лентами "Адрес неизвестен" и "Плохой парень". Впрочем, "Реальный вымысел" и "Остров" тоже следовало бы причислить к разряду жестоких произведений о жестокости в отношениях людей друг с другом и с окружающим миром. Но "Адрес неизвестен", "Плохой парень" и "Береговая охрана" более схожи между собой благодаря сквозной теме прямого или косвенного влияния на поведение героев полувекового конфликта Северной и Южной Корей, а также длительного присутствия американских военных баз к югу от линии, разделившей страну на два противостоящих лагеря.

И хотя северные корейцы вовсе не появляются на экране даже в "Береговой охране", где солдаты из южнокорейской армии охраняют границу от проникновения вражеских шпионов, складывается невольное впечатление, что постоянно напряженная атмосфера на подступах к последнему рубежу вызывает повышенную нервозность и у пограничников, и у местных жителей. Как будто сам воздух тут навсегда отравлен миазмами ненависти и нетерпимости, из-за чего люди теряют контроль над собой, стреляют в сограждан, по дурости или ради вызова пересекающих опасную черту, а потом сходят с ума и начинают смертельную охоту за бывшими однополчанами, как ефрейтор Кан, который уже не может остановиться, однажды почувствовав вкус крови.

Осознавая некоторую декларативность истории южнокорейского солдата, решившего выслужиться и пристрелившего пьяного парня, который вздумал вместе с подружкой заняться ночью любовью за пределами специального ограждения на берегу залива, Ким Ки Дук по ходу развития событий намеренно выстраивает "Береговую охрану" словно на грани реальности и вымысла. Ефрейтор Кан, уволенный из рядов армии, действует подобно неупокоенному призраку, продолжающему мстить всем подряд. А может, и тронувшаяся Ми Чен (та девушка, которая была в роковой момент с первым из застреленных) как-то причастна к почти ритуальным убийствам, которые начинают случаться с солдатами на границе.

Заканчивается же картина вообще символической сценой в городе, где Кан в полной солдатской экипировке и с автоматом в руках ведет себя провокационно по отношению к толпе любопытствующих, что должно напомнить похожие эпизоды в "Реальном вымысле", когда трудно понять, происходит ли это на самом деле или сознательно инсценировано перед камерами, снимающими синхронно и с разных точек. "Южнокорейский Рэмбо", явившийся на городскую площадь как неуправляемый Годзилла, вдруг оказывается для людей персонифицированной угрозой, а не тем бесплотным страхом, который витает уже 50 лет над поделенной надвое территорией полуострова Корея.

"Весна, лето, осень, зима и снова весна" - девятая по счету картина 43-летнего режиссера, своего рода кинематографический аналог буддистской молитвы, полной самоотречения и усмирения греховных помыслов, окончательного прорыва к вечному умиротворению, поиски которого составляли внутреннюю суть подчас шокирующего "Острова". Ким Ки Дуку пришлось самому играть в новеллах "Зима" и "Снова весна" роль взрослого, примерно сорокалетнего монаха, который вернулся из большого и жестокого мира в маленький храм, устроенный на специальном помосте на одном из небольших озер посреди покрытых лесом сопок, чтобы по-своему повторить судьбу собственного учителя, старого монаха, воспитывавшего его в новеллах "Весна" и "Лето". Получилось случайно, что постановщик заменил прежде выбранного актера. Но в этом есть и особая закономерность, поскольку данный фильм стал наиболее исповедальным и личностным для автора, знаменательно реализованным посередине кармического срока, который определяется в количестве 84 лет.

Подобно тому как герой Ким Ки Дука, испытавший юношеское томление плоти, дикую мужскую ревность, смертный грех человекоубийства и общественное наказание за это в виде тюремного заключения, все равно должен совершить мучительное восхождение на самую высокую сопку с привязанным камнем и со статуей Будды в руках, так и сам режиссер проделал семилетний путь в кино, придя к простоте, красоте и покою. Насилие и натурализм, подчас смущавшие ханжей от искусства в его прежних лентах, на сей раз демонстративно оставлены за кадром - и можно только представлять, как беспощадно разделался со своей любимой женой покинувший плавучую пагоду парень-монах, когда мы видим после его возвращения в обитель на озере лишь обезумевшие глаза убийцы и окровавленный нож в руках как орудие слепой мести. В этом спокойном и величественном месте на Земле даже детские шалости (еще мальчишкой герой привязывал маленькие камни к рыбке, лягушке или змее) выглядят недопустимым надругательством над природой, за что приходится расплачиваться всю жизнь, "неся камень в душе", по словам старого монаха.

Аура ненасильственного существования в картине "Весна, лето, осень, зима и снова весна" такова, что обостренно воспринимаешь и тот странный ритуал написания сутры на помосте, когда умудренный старец обмакивает хвост жалобно мяукающего белого кота в черную тушь и терпеливо наносит столбцы иероглифов, а потом заставляет отступника-преступника ради духовного покаяния вырезать в измождении своим "убийственным ножом" все эти надписи. И чуть ли не физически ощущаешь, как упорно тащит за собой каменную плиту поднимающийся в гору человек. Перестрадав и согнав сто потов, он взирает окрест с высокой кручи и чувствует очищение. Не так ли происходит и с последним фильмом Ким Ки Дука?!