Анна Нетребко: "Опера - сексуальное искусство"

Анна Нетребко и Валерий Гергиев. В опере.
Фото ИТАР-ТАСС

- Аня, давно хотелось у вас спросить: где заканчивается оперная певица и начинается личная жизнь?

- Заканчивается на сцене, все остальное - личная жизнь. К сожалению, часто одно с другим переплетается, профессия отнимает много времени и сил. Но в последнее время я стала ощущать, что надо немножко заняться личной жизнью и отделить ее от профессии.

- Получается?

- Да нет пока, отдохнула одну неделю в Греции, хотя этого было недостаточно. Я даже отказалась от контракта во Флоренции, в связи с чем возникли большие проблемы. Там я должна была петь Сюзанну в "Свадьбе Фигаро" в спектакле с Зубином Метой в Театре Коммунале. Поначалу в театре очень разозлились, но постепенно успокоились. Я сказала, что действительно очень больна и просто нет сил петь. Дело еще в том, что в Ковент-Гарден перед открытием сезона внезапно заболела исполнительница Донны Анны в "Дон Жуане", и меня срочно вызвали в сентябре с моих каникул. После спектакля на открытии сезона попросили спеть еще два спектакля, и я осталась. Но в тот момент поняла, что не могу петь. Нет, проблем с голосом не было, просто я устала морально. И мне пока не хочется ни говорить о сцене, ни петь - просто нужно отдохнуть. Хотя понимаю, что скоро обязана вернуться в прежнее русло. В моих планах Мюзетта в "Богеме" в Сан-Франциско, "Лючия ди Ламмермур" Доницетти в Лос-Анджелесе, Джульетта в "Капулетти и Монтекки" Беллини в концертном исполнении в Зальцбурге следующим летом, где моей партнершей будет известное меццо-сопрано Даниэла Барчеллона. Над этой партией со мной много работала Рената Скотто.

- Как выглядит обычный день оперной звезды Анны Нетребко?

- Если у меня нет вечернего спектакля, если график не сдвинут на ночь, как чаще всего бывает, то встаю рано, в девять. Это для меня нормально. Очень бодрая с утра, я успеваю сделать много дел. Вообще я очень энергичный человек. Считаю, что жизнь очень коротка, мы здесь все временно, в любой момент все может прекратиться и надо успеть сделать как можно больше всего.

- Говорят, в Петербурге у вас две квартиры?

- Да. В первой двухкомнатной квартире со мной живет подруга Катя, которая сейчас очень помогает мне в вопросах второй квартиры, блестяще справляется с организаторскими делами. Вторую квартиру я купила год назад. Сейчас она доделывается. Квартира рядом с Мариинским театром, очень интересная, довольно большая для меня одной. Она будет в стиле, который называется "без стиля", где будет намешано много разных стилей, цветов, мебели - для разных настроений. Все одинаковое надоедает. Мне постоянно необходима смена обстановки.

- Вы любите светскую жизнь?

- Не могу назвать себя великосветским человеком. Я свободно говорю по-английски и могу поддержать беседу. Когда же нет настроения во время приема, то выпиваю пару бокалов вина, и все становится на свои места. Хотя должна заметить, что люди на Западе выгодно отличаются от наших тем, что большинство умеют легко и непринужденно общаться: никто никого не грузит, слышно лишь журчание. Таких вечеров у меня было очень много. Но они, как правило, скучноватые. Я предпочитаю все-таки вечеринки с друзьями. Но это не всегда получается, потому что буйные вечеринки требуют два-три дня отдыха, а такого позволить я себе почти не могу. Но вот, например, в Нью-Йорке у меня есть великолепные, феерические друзья. Кстати, Нью-Йорк я обожаю. Каждый раз, когда туда приезжаю, в моей компании через день устраиваются какие-нибудь сборища: то все идут играть в боулинг, то на дискотеку. Как правило, вечер заканчивается под утро в заведении типа "Макдоналдс", которое на Бродвее еще открыто. И на каблуках и в вечерних платьях, дико голодные, мы идем туда заказывать гамбургеры. Американцы умеют веселиться и знают при этом меру. Так вот эти самые друзья в Нью-Йорке хотят затащить меня на Бразильский карнавал. Они едут всей компанией в десять-пятнадцать человек туда. Но, к сожалению, я не смогу к ним присоединиться, потому что буду записывать в это время второй диск в Италии с Клаудио Аббадо.

- В последние годы в Мариинском театре вас нередко можно встретить с молодым человеком, очень похожим то ли на француза, а может быть, итальянца. Не расскажете о нем?

- Это итальянец Симоне Альбергини. Потрясающий человек, с которым мне очень повезло в жизни, - честный, добрый, понимающий. С ним мы познакомились четыре года назад в Вашингтоне, в театре у Пласидо Доминго, где вместе пели в "Риголетто". По сюжету Симоне в партии Риголетто должен был закалывать меня на каждом спектакле, несколько вечеров кряду. Симоне абсолютно не ревнует к моему успеху в профессии. Ревнует только к мужчинам. Он хороший певец с неплохой карьерой, поет в Америке, Италии. Поет в основном Россини и Моцарта. Недавно спел в Японии с Сейджи Озава. Следующим летом будет петь Дандини с русским дирижером Владимиром Юровским на фестивале в Глайндбурне.

- По словам одного немецкого музыковеда, в опере композитор-мужчина делает с женщиной то, чего не может сделать в реальной жизни.

- Опера - сексуальное искусство, если так можно сказать. Иногда бывает наоборот - не устанешь, а только заведешься. А насчет вымещения мужских эмоций - это тоже по-разному. Иные все выбрасывают на сцене, а для жизни ничего не оставляют, показывая себя безвольными. Своих же героинь я всегда стремлюсь наделить эротически-любовным настроением. Сегодня мы, молодые, на все смотрим по-другому.

Санкт-Петербург