Майя Крылова
Австралийская труппа задвинута на рэпе и хип-хопе.
На фестивале современного танца "Danceinversions" выступили две зарубежные компании: австралийская (хореограф Гедеон Оборзянек) и американская (труппа Стивена Петронио). Творения задвинутого на рэпе и хип-хопе Оборзянека буквально не похожи на опусы Петронио, склонного к метафорам и к технике модерн-данса с серьезными вкраплениями классических па. Зато оба творца преданы идее "человек - это клубок сочленений". Австралиец начал с дискотек, но потом выбил для своей труппы грант в миллион долларов, и на родине кенгуру появилась танцевальная компания "Chanky move", обласканная как успехами в ночных клубах, так и триумфальными выступлениями на престижных международных фестивалях. Петронио много лет был ведущим танцовщиком у Триши Браун, одной из пионерок американского современного танца. От нее унаследованы пристрастия к урбанистскому "исследовательскому" искусству и сотрудничество с композиторами "последнего слова в музыке".
...Черный ящик сцены Театрального центра имени Мейерхольда. Из темноты в виртуозно проработанный свет выпрыгивают фигуры - босые женщины в блестящих мини-платьицах, парни, одетые в неряшливые спортивные костюмы и в шлепанцы с кроссовками. Смесь художественной и спортивной гимнастики, которая за этим воспоследует, - каллиграфически прописанная иллюстрация мышления Оборзянека, целенаправленная, словно плакат на демонстрации. Неутомимые, крепко сбитые, с нарочито бездумными лицами, австралийские танцовщики проделывают кульбиты и акцентированные падения на пол с единственной целью - показать, что психологию к этой постановке не пришьешь. В первом балете, "Павшие духом", пришить можно лишь театрализацию дискотеки и потерю единичного в массовом: перед тем как влиться в общий танец, танцовщики по очереди выдают исповедальное соло на авансцене. Занавес то и дело закрывается - открывается, заглатывая очередного индивида, обязательно смешного, жалкого и самоуверенного в своих комплексах; житейские жесты незаметно превращаются в танец; последний, поварившись в собственном соку, вновь становится бытовой прозой. В опусе "Искаженный" атлетическая тренированность танцовщиков соревнуется с огромным экраном-парусом, крутящимся посреди сцены.
Оборзянек делает грубые и одновременно изысканные шоу инстинктивного движения. И мораль есть: жизнь - это огромный бассейн, до краев наполненный черным юмором. Полученный напиток по вкусу целевой аудитории хореографа, как он сам ее видит, - "образованные, умные, заинтересованные технофилы в возрасте от 18 до 45 лет".
Четыре балета Петронио были показаны на сцене Новой оперы. "Остров негодных кукол" - премьера компании, ее последняя работа - гофмановская отсылка людей к куклам и кукол к людям, механизмы чинят себя и тут же снова ломают друг в друге то, что не доломал человек. В "Сломленном человеке" солирует сам Стивен: в наброшенном на одно плечо пиджаке, в рубашке, не заправленной в брюки, он плавно корчится, вжимаясь в воздух, взрывом выбрасывая ногу, заставляя тело рвануться следом. Сходные телесные всхлипы, но более нежные, появятся в "Прелюдии": группа танцовщиков колышется, намертво сцепляясь руками. Клокочущее печальное нечто: с волной не сравнишь, но с травой на ветру можно - за секунду до ее гибели от серпа. Впрочем, обозначить чувство никак нельзя, нельзя даже понять, есть ли оно. Современное искусство плавает в этой неопределенности вольным стилем. В "Городе поехавших крыш" (еще один балет Петронио, явный образ его родного Нью-Йорка) каждый танцует свой сон - можно носить пиджак поверх плавок, вставать в арабеск на босой ноге под ночными звездами, укладывать друг друга в штабель на фоне небоскребов. Такое вот сборище одиноких городских эльфов. С поехавшей крышей.
