Числа и музы

Устроителям концертов, похоже, все еще кажется, что юбилейные даты обладают некой магической силой - мол, они по-особому вдохновляют артистов. Так, на прошлой неделе продолжились празднования 75-летия со дня рождения Евгения Светланова и "нечаянного" 100-летия со дня рождения Владимира Горовица (недавно была обнаружена метрика пианиста, в которой значится 1903, а не 1904 год рождения). А по краям седмицы - два концерта с участием гражданина России, Германии, Великобритании и Швейцарии Андрея Гаврилова. Под занавес своего приезда Гаврилов отыграл в Доме музыки (в Большом зале, теперь уже имени Светланова) сольный клавирабенд, а начал визит тем, что принял участие в групповом музыкальном приношении Горовицу в консерватории, где завершил собой нестройную дюжину юных дарований. Дарования, в числе которых были уже вполне известные и немного заслуженные, в большинстве своем, отдавая дань беглости горовицевских пальцев, преподнесли "спортивные" транскрипции и переложения, которые были бы хороши, если бы предстали в качестве украшения к основному блюду, а не заменяли его.

Светланова поминали экс-руководитель Большого театра, маэстро Александр Лазарев (ныне главный дирижер симфонического оркестра Шотландии) вместе с приобщенным к благому делу пианистом Борисом Березовским и Российский национальный оркестр. Казалось бы, мало связанные между собой события и имена образовали густой концентрат ностальгических настроений и воплотили собой идею возвращения домой. В числе изгнанников и невозвращенцев - и покойные юбиляры (пусть Светланов всего несколько лет пытался отдышаться "там" от здешнего смрада), и звучавшие авторы (Шопен уехал во Францию, Метнер - в Англию, Рахманинов и Прокофьев - в США), и, наконец, главные действующие лица - исполнители. Вообще идея возвращения дает множество поводов для концертной жизни, и даже фестиваль "Возвращение" уже есть.

"Блудный сын" и "диссидент" Гаврилов, покинувший СССР триумфатором, а после уделивший годы кропотливому самообразованию, вкусивший прогрессивного западного позитива, отдохнувший пару лет от суеты сует в сообществе папуасов и готовый говорить и играть иначе, объявился здесь в начале нового века. Сказано было много - о себе, коллегах мертвых и живых, о смысле искусства и необходимости избавляться от шелухи сомнительных традиций и шлаков в собственном мозгу. И если во времена сотрудничества с лейблом EMI (преимущественно по продукции этой фирмы мы сегодня и можем судить о деятельности того, прежнего Гаврилова) он, по собственному выражению, "играл как свинья" ("а успех был все равно"), вытряхивая из обывателя душу и деньги, то теперь, презрев металл и потребности толпы, занимается истинным искусством. Спустя два года Гаврилов воспринимается как добрый знакомый. Неожиданностей не дождешься. И в БЗК, и в Доме музыки шли две абсолютно одинаковые шопеновские подборки, правда, в консерватории с затейливыми комментариями для пытливой аудитории. В ММДМ, где собралась более респектабельная публика, повлиявшая, видимо, на активизацию мимики и пластики артиста, добавилась сюита из "Ромео и Джульетты" Прокофьева - но в целом все то же. И там, и тут порхающие пальцы, бесплотная кантилена, "рахманиновские" кульминации на пианиссимо, и тут же тельняшкораздирания и кипящие страсти. Рафинированные и впечатлительные натуры найдут в творчестве этого художника много привлекательного, но жаждущие разнообразия сочтут, что однократного знакомства с нынешним "Я" маэстро Гаврилова вполне достаточно.

Маэстро Лазарев, в середине 1990-х разругавшийся с ГАБТом, уезжал, будучи "в немилости" и у слушателя. Мало кто в то время видел в нем реформатора российской дирижерской школы и потенциального реаниматора первого оркестра страны - светлановского (авантюра с ГАСО не удалась, но за попытку спасибо). Он вернулся в ноябре 2001-го опять же к юбилейной дате - к 100-летию со дня рождения своего учителя Гинзбурга, встряхнул полусонный РНО и заявил о себе как о незаурядном симфоническом дирижере, имеющем много что сказать. Солист Борис Березовский ему под стать - с внутренним стержнем, благородством, чистотой игры и исполнительской честностью, чуждой фетишизму. Нынешняя встреча Лазарева спустя два года с тем же РНО ("тем же" условно, особенно после "дезертирства" группы музыкантов к Спивакову) закрепила ощущение, что дирижер Лазарев не только мастерский "регулировщик" и в хорошем, и в нейтральном (техническом) смысле слова, но и полноценный интерпретатор, чувствующий и думающий, и вдобавок трудяга. Побольше бы нам таких людей здесь - и не только в связи с круглыми датами.