Андрей Хрипин
Шестого сентября Светланову, который был большим другом нашей газеты, исполнилось бы 75 лет. По этому случаю Фонд Светланова, возглавляемый его вдовой, решил восполнить недостающее звено в восприятии этой разносторонней личности и познакомить отечественную публику с сочинениями Светланова-композитора - памятный концерт должен состояться в день рождения маэстро в Большом зале консерватории. Сегодня, когда за давностью срока улеглись и страсти вокруг конфликта маэстро с его оркестром, так омрачавшие последние годы жизни дирижера (и оркестра), самое время начать смотреть на Светланова исторически объективным и спокойным взглядом.
В годы жизни Светланов регулярно откликался на все значимые культурные события либо статьей в газете или журнале, либо передачей на радио и телевидении. Многие из этих статей, касающиеся премьер в театрах, первых исполнений новых сочинений коллег-композиторов, интересных симфонических программ, событий в творческих союзах, эссе о новых именах, о друзьях-музыкантах вошли в знаменитую книгу "Музыка сегодня", которая выдержала три издания. Немногие знают и Светланова-пианиста, а ведь музыкальную карьеру он начинал в Гнесинском институте на фортепианном отделении и ему прочили блестящее будущее именно на этой ниве. И уже в наши дни оставшиеся в живых сокурсники с восторгом вспоминают фантастический рояль Светланова. Недаром сам Генрих Нейгауз на выпускном экзамене поставил молодому музыканту за Третий концерт Рахманинова пять с плюсом и стоя аплодировал пианисту. В те годы Светланов часто выступал как солист, исполняя собственные сочинения, много играл в ансамбле с вокалистами, струнниками. Большая удача, что сохранились и увидели свет его фортепианные записи Рахманинова, Шопена, Дебюсси, Равеля, Фибиха, Метнера. В концертах он много выступал вместе с Квартетом имени Бородина, скрипачами Валерием Климовым и Эдуардом Грачом. Широко известна запись знаменитого трио Рахманинова, осуществленная Леонидом Коганом, Евгением Светлановым, Федором Лузановым. Но самая дорогая сердцу Светланова часть его творчества - сочинение музыки. Как это ни странно, сам Евгений Федорович считал себя в первую очередь композитором. Очень многие его интервью начинались с этой мысли. Даже в симфоническом исполнительстве Светланов опирался на свое композиторское чутье, видя и чувствуя сочинение как бы "изнутри". Он говорил о том, что дирижеру-композитору всегда легче рассчитать форму произведения, выделить главное, убрать второстепенное, подчеркнуть полифонию голосов и драматургический замысел. Талант Светланова-композитора - глубокий, истинно русский, развивающийся в русле традиций отечественного искусства. Он считал себя последователем всей русской школы и в частности "Могучей кучки", и эти связи тянулись через его учителей в Гнесинке и консерватории и от его двоюродного деда по материнской линии - Семена Николаевича Кругликова. Кругликов был одним из выдающихся русских критиков, приверженцем "новой русской школы". Особенно тесные взаимоотношения связывали его с Николаем Андреевичем Римским-Корсаковым. Светланов всегда гордился и трепетно относился к своим учителям по композиции: Михаилу Гнесину, ученику Римского-Корсакова, и Юрию Шапорину, учившемуся у Лядова и Глазунова. Но также подчеркивал, что его композиторскую фантазию питало творчество Николая Мясковского.
Огромная занятость Светланова-дирижера в симфонической и оперной сфере, просветительская работа и многочисленные гастроли оставляли все меньше времени на сочинение собственной музыки. Тем не менее композитор Светланов имеет довольно обширную библиотеку сочинений, в которую входят любимейшее его сочинение Симфония си минор, более двадцати оригинальных произведений для оркестра, многочисленные камерные опусы, написанные для фортепиано, скрипки, голоса, ансамблей, и интереснейшие переложения для оркестра романсов Чайковского, Рахманинова, Балакирева, Мусоргского, Грига. Хорошо известна симфоническая поэма "Калина Красная" по мотивам Шукшина, послужившая основой одноименного балета, долго шедшего в Большом театре.
В своем завещании Евгений Светланов написал: "Поскольку я не был избалован при жизни как композитор, пусть хотя бы на прощание люди послушают мою музыку". Воля эта была выполнена. На прощании в Большом театре не было сказано ни одного слова - звучала музыка маэстро.
