Тамтам тут и там

Именно так устроен музыкально-танцевальный опус "Ветер" от Теро Сааринена, приготовленный, впрочем, из качественных продуктов. Берем столько-то граммов забористого европейского джаза, столько-то звуков ядреного негритянского тамтама, присовокупляем стуки по японскому барабану "тайко" (все - в исполнении национальных виртуозов), добавляем свободный танец (надо сказать, изобретательно и разнообразно скомпонованный), добротно ставим эффекты световой партитуры - и на выходе получаем столь же добротное, но отдающее механикой действо. Повесть о том, как хореографу-финну легко и приятно ездить по свету, смотреть на древние культуры Сенегала и Японии. Попытка насквозь рационального европейца пробудить в себе зов предков с их органичным чувством шаманских камланий.

Чтобы понять разницу между медитацией истинной и игровой, достаточно посмотреть другой фестивальный спектакль из Японии - "Хаячине-таке-Кагура". Для японцев это "героические и наполненные буйной энергией" танцы (цитата из буклета), для нас загадочная тягучая вещь в себе. Приучиться к неторопливому вниканию в ритуал - правило иностранного восприятия японского искусства, построенного на совершенно иной манере понимать мир. Нужно специально настроиться на медленные и на первый взгляд однообразные (для торопливого неяпонского восприятия) телодвижения в гротескных масках и красочных костюмах. Но, как только совпадешь с нужным переживанием, в этом законсервированном искусстве пятисотлетней давности, в сценическом музее, скрупулезно, до мелочей воспроизводящем ритуал утешения злых духов, ощущается суровая подлинность и утраченная ныне цельность.

Японский десант в Москву включает еще два танцевальных спектакля, и если финский "Ветер" - рывок с Запада на Юг и Восток, то обе постановки современного танца - наоборот, порыв Востока к Западу. Впрочем, лишь первая дама, Икуе Курода, совсем еще молодая и талантливая победительница европейского смотра современной хореографии в Сен-Дени, в спектакле "Side B" ("Оборотная сторона"), демонстрирует распространенный на всех континентах тип хореографии: жестко-урбанистический, безжалостно-констатирующий. Программно бесполый (притопы в тяжелых ботинках исполняют шесть девушек, а могли бы запросто исполнять мальчики). Осмысляющий принцип современного "человека без лица": чтобы зритель не увидел глаз танцовщиц и не вкусил бы через это индивидуальности, противоречащей замыслу, в ход идет все - и занавес, закрывающий две трети тела, показывающий публике лишь танцующие ноги, и подолы платьев, задираемых до макушки, и поднятые к носу ладони, и собственные волосы исполнительниц. Соотечественница Куроды, Рейко Сото, "патриарх" японского современного танца, мыслит иначе. Как истинная японка, она творчески дружит с прошлым. И сцепляет в спектакле "Куда плывет тростник" метафоры мистерии с жестоким фиглярством "буто" - японским танцем двадцатого века, а возможности тела гнуться так и сяк - с идеями французского философа Блеза Паскаля (его знаменитая сентенция "человек - это мыслящий тростник"). Тела и руки исполнителей действительно колебались и несколько заколебали зрителей неторопливой назидательностью. Но зато какая возможность аутотренинга! Можно впасть в нирвану. Или представить, что ты кандидат в дзен-буддисты.