Принц - это такая работа

На вечере в честь 70-летия Николая Борисовича Фадеечева танцевали, естественно, его ученики. У Фадеечева их три - премьеры Большого театра Андрей Уваров, Сергей Филин и Николай Цискаридзе. Они искренне любят своего наставника и, без сомнения, старались. Публика хлопала особо броским трюкам в "Дон Кихоте", "Сильфиде" и "Баядерке". А обозреватель "НГ" в который раз дивился тому, как фатально изменился классический танец за последние полвека.

...Театральные мифы не возникают на пустом месте. Трудно представить, что кто-то из нынешних новичков будет, как молодой Коля Фадеечев, в одиночестве, перед зеркалом в балетном классе, отрабатывать осанку и манеру держаться. И вряд ли о танцовщиках наших дней будет сложена та же легенда, что о Фадеечеве: он как будто парил над действительностью, не позволяя расхлябанности повседневной жизни и сиюминутной суете влиять на роли. Артисту, кругом зависимому от парткома, месткома и первого отдела, не приходило в голову рассуждение, недавно услышанное от премьера ГАБТа: "Принцем на сцене не стать, если ты не принц в жизни, а в нашей жизни их нет и быть не может".

В юбилейный вечер думалось о том, что если б ученики Фадеечева учитывали на сцене ВСЕ его замечания с репетиций, в Большом был бы не мужской классический танец, а явление сверхчеловека. Но на рядовых спектаклях ГАБТа не раз и не два приходилось видеть, как подтверждаются слова Фадеечева, сказанные им в одном из интервью: по сцене ГАБТа вместо принцев бродят лишь "хорошо воспитанные молодые люди". И то, если они в этот день в добром настроении. А бывает, что в плохом. Тогда роль на глазах у зрителя окрашивается в цвет посторонних эмоций исполнителя, которому в этот день явно не до балета. Он утром поругался с женой, съел несвежий кефир за завтраком или просто встал с левой ноги.

Фадеечев свято чтил главную заповедь артиста: "выходя на сцену - будь профессионалом". Сегодня это синоним технической эффектности: высоко прыгнуть, со смаком крутануться и с шиком бросить в зрительный зал сложное балетное па. А Фадеечев тщательно следил за нюансами, зная, что в них - ключ к перевоплощению. Искал "адресный" ракурс, жест, взгляд. Добивался, чтобы готовые партии каждый раз "играли" по-другому, роли не имели потолка, а главное, отличались друг от друга стилистически, а не только набором движений. Фадеечев умел поддержать театральную иллюзию, ту готовность зрителя быть обманутым сценой, что создает феномен искусства. В этом смысле он последний из могикан в наше время, когда, по словам фадеечевского ученика, "от балета ждут прежде всего графического шоу".

Человек природой не предназначен к классическому танцу. Тело, даже у профи, все время сопротивляется. Телу надо ежедневно напоминать о балете, готовить к танцу от пальцев стопы до макушки. У Николая Борисовича великое чувство юмора, снимающее напряжение тяжелого физического труда на репетициях, и его замечания всегда предельно точны. Вот Фадеечев объясняет, как в "Спящей красавице" проходит линия пластического изгиба, а телу задается направленность ощущения: "руки у Дезире должны быть, как гнутые ножки от стула рококо". И необходимая вычурность пластики сразу становится наглядно-конкретной. Или "Раймонда", где педагог ставит волю к жесту, добиваясь от танцовщика неодинаковых эмоций в движениях рук, то волевых, то лирических, а кандидат в рыцари учится разнице сценической походки: она должна быть разной в преддверии крестового похода и в диалоге с женщиной.

Когда педагог что-то показывает сам, начинается чудо. Этот немолодой и тучный человек до сих пор крутит пируэт ровнехонько, ни на йоту не отклоняясь от вертикальной оси. И расшевелить вялого и несобранного в этот день ученика он умеет как отличный психолог. Скажет спокойно, не повышая голоса: "Ладно, ты устал, не будем ничего делать, просто походим". Но как-то незаметно получается, что юноша станцует все, что надо отрепетировать. Финальная реплика Фадеечева: "Ну вот, а говорил, что ничего не можешь". Простая констатация факта, но глаза хитро поблескивают. И в спокойных словах - торжество профессии.