Знакомые все лица

Преднамеренно или случайно, но в нынешнем году крупнейшие парижские музеи в самый разгар сезона вынесли на свои афиши имена известных художников русского происхождения. Персональная выставка Никола де Сталя проходит в Центре Жоржа Помпиду, ретроспектива Марка Шагала заняла престижные залы столичного "Гран Пале", Казимир Малевич обосновался в городском Музее современного искусства, и, наконец, творчество Ивана Пуни представляют две соседствующие в квартале Сен-Жермен галереи - "Минотавр" и Злотовского. Если учесть, что осенью и зимой в столичном музыкальном Театре Шатле прошла серия симфонических концертов, были показаны балеты Мариинского театра, а также состоялись оперные премьеры "Демона" и "Евгения Онегина", то нынешнюю ситуацию в Париже можно считать приближенной к той, что царила здесь в начале XX века. Она, как вы помните, вошла в историю под названием русских, или Дягилевских, сезонов.

Из художественных выставок самая большая - в Центре Помпиду. Идти туда всегда страшновато. Огромная выставочная площадь позволяет разместить столько картин, сколько ни один здоровый человек за один раз не осилит. Поэтому экспозицию необходимо сорганизовать как увлекающий зрителя театральный процесс. Согласитесь, просто проходить по хронологически разделенным залам в XXI веке становится скучно, и отныне современные сценографы ломают головы, как по-новому преподнести прежние шедевры.

По поводу де Сталя единодушны все: и критика, и публика. Выставка спланирована блистательно. Для начала постановщики распилили перегородки между залами и образовавшиеся проемы затянули прозрачной типа марли серой тканью. Разные периоды творчества мастера стали перекликаться через эти "окна". Пропало чувство бесконечного лабиринта масштабной, но утомительной ретроспективы. Двигаясь в одном направлении, экспозицию смотришь, будто листаешь альбом, постоянно сравнивая, возвращаясь или забегая вперед. С той лишь разницей, что налицо не репродукции, а натуральные подлинники. Никола де Сталь был сыном последнего коменданта Петропавловской крепости, в ней же в 1914 году он и родился. После революции семья была вынуждена эмигрировать, и волею судьбы де Сталь стал французским художником (хотя и не забыл при этом свою историческую родину). В петербургском Эрмитаже в мае месяце мэр г. Парижа Бернар Деланое откроет первую экспозицию вновь обретенного соотечественника. Отбором картин занимался сын художника Гюстав. Так в двух городах, участвовавших в судьбе де Сталя, одновременно будут идти выставки, собранные из разных музеев Франции, не повторяя, но дополняя друг друга.

Марка Шагала в "Гран Пале" преподносят как прославленного и незнакомого. Мало известно, что художника звали к себе в кружок сюрреалисты. Им он подходил. Точнее, все эти его летающие влюбленные пары и звериные головы на человечьих телах. Он не пошел. Потому что иллюстрировал Библию, для чего даже совершил паломничество в Палестину. Так сказать, по местам событий. Об этом моменте его биографии вспоминают на Лазурном берегу в Ницце. Именно здесь ровно тридцать лет назад в присутствии самого мэтра был открыт музей Библейского Завета Марка Шагала. Потом были гуаши к басням Лафонтена. Оба творца любили животных, хотя видели их каждый по-своему. Для рядового француза в новинку и то, что россиянин может созерцать в отечественных музеях по будням. А именно: из Третьяковской галереи сюда перевезли шесть монументальных полотен, исполненных Шагалом в 1920 году для оформления столичного еврейского театра под руководством Грановского. А также несколько работ русского периода.

Чем привлекли публику к монографической выставке Малевича? Заявлением, что идете вы-де, дорогие зрители, на выставку, работы для которой отбирал не кто-нибудь, а сам Казимир Северинович. И это - сущая правда. Выставленные в Париже произведения поступили из амстердамского Стеделик музеума. Известно, что туда они попали с Берлинской выставки 1927 года, на которую Малевич действительно сам выбирал экспонаты. Когда Малевича срочно вызвали на родину, картины он оставил за границей, так как намеревался в скором времени вернуться и отправиться в вояж по Европе с обязательным заездом в Париж. В результате художника из страны больше не выпустили, а его работы парижский зритель все же имеет счастье увидеть, правда, с опозданием в тридцать лет. И еще один подарок французам: впервые к ним доставили произведения из фонда Харджиева, также хранящегося в вышеназванном голландском музее.

И, наконец, Иван Пуни. Все без исключения представленные работы находятся в частных коллекциях. Один из владельцев предоставил своего рода реликвии из архива художника, проданного его вдовой, тоже художницей Ксенией Богуславской. Супруги покинули Россию в 1920 году и не смогли взять с собой многие свои работы. Поэтому сейчас в Париже демонстрируются в основном произведения, созданные мастером в Берлине и во Франции. Хотя есть витебский пейзаж, выделяющийся тем, что до этого сумел вдохновить самого Шагала.

Интересно, что последние три выставки ведут постоянную перекличку друг с другом. Пуни шутки ради вставил в свою городскую сценку персонажей Малевича. Шагал, создавая супрематическую композицию "Любовь на сцене", в последний момент дополнил ее силуэтами двух танцовщиков. Будто доказывая Казимиру Севериновичу, что без фигуративной живописи художнику не обойтись. Из фонда Харджиева был выбран период тридцатых годов, когда Малевич вновь обратился к предметному искусству, как бы соглашаясь со своим оппонентом Марком Захаровичем.

В 1919 году Пуни и Малевич работали вместе в Витебске, куда их пригласил директор художественной школы Марк Шагал. В третьем тысячелетии они удивительным образом снова встретились, теперь в столице Франции.

Париж