Древняя Греция на питерской земле

В номинации "Новация" Русский инженерный театр АХЕ представил спектакль-путешествие под названием "Sine loko" (что по-латыни означает - без места). Два петербургских художника - Максим Исаев и Павел Семченко - знамениты в городе странными перформансами с огнем, которые они показывали на Пушкинской, 10. Нынешний спектакль был сделан полтора года назад в Германии в содружестве с театром "Арена" из Эрлангена в здании старой заброшенной фабрики. В Петербурге он восстановлен специально для "Золотой маски" в выставочном павильоне Ленэкспо.

Зрителей встречает громадное неуютное темное пространство, разгороженное на сектора свисающей с потолка черной материей. Слышится странная музыка и гулкие механические шумы. На сцене трое мужчин в черном совершают непонятные ритуальные действия - то ли что-то куют, то ли выдувают стекло, то ли создают мир. Либретто спектакля описывает происходящее как события древнегреческих мифов, героями которых были Дедал, Тезей и Ариадна. В реальности же действие воспринимается, скорее, как цепь разрозненных образов, которые каждый зритель складывает в мозаику смысла, известную лишь ему одному. Конструкция, на которой расположена публика, с окончанием эпизода начинает сдвигаться слева направо. Зрительный зал оказывается чем-то вроде трамвая на рельсах, который едет вдоль анфилады комнат-пространств - от начала к финалу. Этим уникальным техническим решением, оказывается, оправдан жанр спектакля - путешествие. Пространство разделено на четырнадцать сцен-комнат. В одной из комнат, обитой полиэтиленом, женщина в белом, одиноко сидящая на стуле в углу, вызывает дождь, дернув за веревку, свисающую с неба. Дернув еще раз - спускает с небес мужчину на скамье-качелях, который знаками призывает ее к молчанию. В другой - среди экзотических деревьев и цветов прекрасного Эдемского сада гуляют мужчина и женщина, подобно Адаму и Еве. В третьей - Икар с механическими крыльями за спиной поднимается на стену и сверзается с нее вниз. В финале черные портьеры падают, и зрители могут оглянуться на путь, который они "проехали" вдоль анфилады комнат. Зрители спускаются на землю и самостоятельно идут обратно, к началу, рассматривая каждую комнату, точнее то, что осталось в ней после действия. В конечном итоге - сами для себя находя смысл и "вылавливая" знакомые образы в этом представлении.

Конечно, сценический язык спектакля перенасыщен образами, сложен и не всегда понятен. Но при всех недостатках этого спектакля как театрального зрелища нельзя не заметить, что они предлагают свой собственный уникальный сценический язык и свою собственную, пусть и несовершенную, систему образов.

Санкт-Петербург