Екатерина Барабаш Конечно же, каждый родитель-артист не желает своему дитяти повторения собственной судьбы, пусть даже удачной. Любое интервью звезды режиссуры, подмостков или съемочной площадки непременно включает в себя пассаж "я был против, но он сам выбрал". И конечно же, нет более "династического" вуза, чем ВГИК, куда из года в год стекаются (не иначе как вопреки воле родителей) дети из киношных семей, чтобы в скором будущем пополнить ряды неудавшихся артистов и средних режиссеров. Впрочем, так было до недавнего времени, когда кинематографом заправляли не деньги, а идеологически выдержанные и передержанные чиновники Госкино. Нынче в каком-то смысле проще: нашел деньги - снимай. Не нашел - снимут другие. Найти деньги легче всего под имя, это очевидно. Афиши, плакаты, реклама, списки конкурсных и внеконкурсных картин различных фестивалей запестрели знакомыми именами и фамилиями. Дети именитых родителей выросли и бодро зашагали по проторенной стезе, составив чуть ли главный костяк современного российского кинематографа.
Валерий Тодоровский, Егор Кончаловский, Филипп Янковский, Федор Бондарчук, Илья Хотиненко, Роман Прыгунов и пр. вдруг стали главными бытописателями современной России. Надо сказать, что снимают они исключительно про современную Россию. Так им проще - что вижу, то снимаю. О поколении молодых заговорили вдруг громко, настойчиво и любвеобильно. Газеты запестрели панегириками, со всех сторон понеслись вздохи облегчения - мол, вы говорили, что российское кино вот-вот даст дуба, так фигушки вам. Оно не просто встает на ноги, оно еще и дарит нам свою новую эстетику, свое осмысление новой реальности. Тут хочется печально возразить, что если это действительно так и если именно на молодое поколение уповают радетели загибающегося российского кино, то лучше бы уж ему сразу дать дуба. Ложная многозначительность почти сорокалетних заигравшихся детей, объявивших когда-то отказ от "папиного" кино и пообещавших создать свое, современное, в ногу со временем и с мировым кинематографом, стала главной приметой этой, с позволения сказать, новой волны. На премьеру "В движении" Филиппа Янковского попасть было невозможно, фильм вчерашнего клипмейкера был окутан плотным облаком пиара - не продраться. Но продрались. И притихли. Неумелый плагиат, скрестивший "Сладкую жизнь" Феллини и "Полеты во сне и наяву" Романа Балаяна, претендовал на новый взгляд. Новым в картине оказались: а) машина главного героя - новенькая "Ауди-6", б) квартира главного героя в пентхаусе с видом на Кремль - именно в таких, как правило, и живут продажные журналисты, в) смелость, с какой авторы взялись за Феллини, ни разу на него не сославшись. Больше эта картина ничем умов не потревожила. Даже название - "В движении" - оказалось обманкой, потому что действие фильма топталось и топталось на месте, пока вдруг главному герою, тому самому продажному журналисту, не показалось уместным побежать сломя голову по электричке, чтобы уткнуться носом в заднее задраенное окошко. Выхода, мол, нет. Все грустно и безысходно. Можно только снять шляпу перед авторами, которые, очевидно, положили немало сил, чтобы докопаться до одного из самых затасканных киноштампов всех времен и народов. Беда Янковского-младшего даже не в плагиате. В конце концов существует понятие ремейка, которым всегда можно прикрыть неспособность самостоятельного художественного движения. Беда и его самого, и его молодых коллег (впрочем, такая ли уж это безусая молодость - под сорок?) в том, что им катастрофически нечего сказать.
Нечего сказать молодому Янковскому, кроме того, что вид из пентхауса, как правило, красивый. Нечего сказать Егору Кончаловскому с его зубодробительным "Антикиллером", кроме того, что и хорошие актеры могут играть плохо, а крови на экране может быть больше, чем в японском кино. Нечего сказать Роману Прыгунову в "Одиночестве крови", кроме того, что левой ногой чесать правое ухо очень даже возможно и некоторые критики даже назовут это новыми формами. Кроме этого, среди открытий чудных Романа Прыгунова можно назвать антирекламу витамина С - несмотря на то что героиня фильма в исполнении Ингеборги Дапкунайте каждую свободную минуту давит апельсиновый сок, жизнь ее становится все хуже и хуже, все мрачнее и мрачнее, а потом и вовсе кончается. Илья Хотиненко, снявший картину "Одиссея. Год 1989" о деревенском мальчике, отправившемся учиться в город, но не нашедшем там ничего, кроме наркомании, так увлекся натурализмом, скрещенным с сюрреализмом, что сама по себе проблема тонущей в пороках молодежи безнадежно тонет в документальных подробностях. Складывается впечатление, что наша киномолодежь сама себя загнала в этакую изящную виртуальную клетку, где чувствует себя очень комфортно.
Несколько особняком от режиссеров-"детей" стоит Валерий Тодоровский, в последние годы снимающий редко, а все больше продюсирующий телесериалы. Последняя его картина (после "Страны глухих") - "Любовник" - была отмечена двумя призами на Международном кинофестивале в Сан-Себастьяне. Ну что тут сказать - радостно, конечно, что в далекой Испании на ура приняли историю о муже-рогоносце (Олег Янковский) и любовнике (Сергей Гармаш), двух мужчинах, которых, как выяснилось, любила одна женщина, на момент начала фильма почившая. "Любовник" - фильм из тех, что принято называть крепким. То есть не особо и придерешься. Грамотный сценарий, грамотная режиссура, грамотные актеры. Что, казалось бы, еще нужно? Смотря для чего. Для того чтобы объявить фильм вполне приличным - достаточно. Для того чтобы заявить его как достижение российского кино за последние годы - маловато. Тодоровский объявил "Любовника" фильмом о любви и о крушении жизненных идеалов на излете жизни. Помилуй Бог, какая там любовь! Скорее это фильм о самолюбии двух мужиков, которые на протяжении всего фильма метят территорию: кого больше любила умершая женщина? Мужа, с которым жила пятнадцать лет? Любовника, с которым жила столько же? Кто из них для нее был важнее? К тому же и так без пяти минут мыльная опера сильно подпорчена совершенно уж "сериальной" разборкой: в духе мексиканских коллизий герои истово выясняют отцовство мальчика. Не хватало еще только, чтобы кто-нибудь из героев впал в амнезию...
Все это выдается у нас за возрождение российского кино, за нашу надежду, за семимильными шагами приближение к осуществлению наших чаяний. Как писал Брехт, "горе стране, у которой нет героев, но еще большее горе стране, которая нуждается в героях". России - горе втройне. Мало того, что мы нуждаемся в героях (конечно, здесь речь только о кино), так мы их еще и находим на свою голову. Под громкие имена даются деньги, парятся пиарщики; вчерашние клипмейкеры, не выходя за рамки своего клипового сознания, снимают бессмысленную клюкву, которую под нежный шелест денег удачно выдают за сладкие арбузы. Иногда ребята позволяют себе вдоволь повеселиться - вспомним, к примеру, "Даун-хаус", затея сколь забавная, столь и бессмысленная.
Объявив об отказе от "папиного" кино и бойко зашагав в режиссуру, киномолодежь умудрилась не только не создать ничего принципиально нового ни с точки зрения формы, ни с точки зрения содержания кино, но и совершить мощный откат назад по сравнению с тем, что снимали их родители.
