Майя Крылова Вчера закончились гастроли балета театра Ла Скала в Москве. Если оперу этого театра представлять не надо, то миланский балет у нас был известен лишь специалистам. Марка прославленного театра, а также имена Шекспира и Прокофьева на афише обеспечили нынешним гастролям интерес публики в целом и разнокалиберных известных персон в частности. (К примеру, на первом спектакле были замечены Борис Ельцин с супругой (в царской ложе), дочь Михаила Горбачева Ирина и чемпионка мира по гимнастике Алина Кабаева.)
...Известно, что Прокофьев не был особенно доволен тем, как хореограф Леонид Лавровский в конце тридцатых годов прошлого века воплотил партитуру балета "Ромео и Джульетта". Композитору справедливо показалось, что Лавровский не так следил за музыкой, как пересказывал либретто. Но именно поэтому советский балет - костюмно-повествовательный, подробный в реалистических деталях, смачно живописующий средневековое общество на пороге ренессанса - стал необычайно популярным. И оказал сильнейшее влияние на балетные постановки по всему миру. "Ромео и Джульетта" Кеннета Макмиллана, поставленная им в Великобритании в 1965 году, из этой серии. И театр Ла Скала, ставя этот опус, прибавил к английскому спектаклю лишь собственные декорации.
Огромный портал готического собора, центра городской жизни, - фон действия. Как знак и символ власти социального над личным, он нависает над судьбами веронских обывателей, фланирующих по улицам своего города. Впрочем, Макмиллан уделяет "мрачному Средневековью" гораздо меньше внимания, чем советский хореограф Лавровский, сосредоточиваясь на индивидуальных страстях и мелодраматических эффектах. Макмиллановский балет во многом уступает нашему "Ромео и Джульетте", по мотивам которого он создан, но в иные моменты - превосходит. Русский мастер лучше делает массовые сцены. Англичанина же интересует, как поизобретательнее построить любовные дуэты Ромео и Джульетты - одновременно виртуозные, эмоциональные и элегантные. И что надо сделать, чтобы шекспировские страсти постоянно кипели и даже выкипали, но при этом органично сочетались бы с шекспировским площадным юмором.
Английская сдержанность (не буйного Шекспира, конечно, а Макмиллана) в Милане скрестилась с латинской ментальностью - и в результате получилось нечто среднее. Во всех смыслах. Балетная труппа театра Ла Скала - совсем не ровня миланской опере, но достаточно сильна, чтобы выдержать такой густонаселенный спектакль (это высший комплимент, который ей можно сделать). И достаточно скоординирована, чтобы служить корректным фоном для танца балерины-звезды.
Знаменитая Алессандра Ферри, балетная примадонна Ла Скала, и молодой премьер Роберто Болле впервые встретились как партнеры именно в Москве, и на репетиции у них было лишь четыре дня. Красавчик Болле, фактурно-спортивный юноша, танцевал напористо, но невнятно, а в манерах словно был героем не классического "Ромео и Джульетты", но "Вестсайдской истории". Эмоционально беспомощный в любовных сценах первого акта, его Ромео гораздо оживленнее провел бой с Тибальдом. И вполне уверенно умер (правда, со странной гримасой на лице - то ли горе, то ли тик), под конец балета заставив зрителей порадоваться не только красивому торсу и уверенному вращению.
А Ферри, лицом похожая на нашу Диану Вишневу, заворожила так, что забывалась даже постоянная фальшь оркестра Большого театра. Ради такого мастерства, такой тончайшей темпераментности стоило привозить этот балет и стоило его смотреть. Понимаешь, почему Ферри, матери двоих детей, со всего света пишут девушки, потерпевшие неудачу в любви. Они спрашивают, как жить дальше, не у реальной женщины, а у исполнительницы роли Джульетты. Реверансы Алессандры в сторону русского балета ("у вас в этой партии была великая Уланова, и трудно танцевать в России после нее, но меня утешает, что Джульетта, как и я, была итальянкой") слышать, конечно, приятно. Если понимать, что между двумя совсем разными Джульеттами идет разговор на равных.
