Без глянца

Если бы "Черное молоко" оказалось дебютом на столичной сцене драматурга Василия Сигарева, можно предположить, его судьба не сложилась бы так счастливо. Но мы уже видели "Пластилин", поставленный в Центре драматургии и режиссуры Кириллом Серебренниковым. В "Пластилине" Серебренников сумел найти то, что отличает пьесы Сигарева от тех, которые давно уж окрестили "чернухой".

В пьесе "Черное молоко", которую поставил в Театре имени Гоголя Сергей Яшин, таких отличий почти не найти, так что чуть ли не главным достоинством становится авторский слух на уличное слово. Современный сленг драматург "пересаживает" в пьесу так, что эта речь не кажется чужеродной, становится своей в устах разных героев. Слышны не удачно подслушанные слова и выраженьица, а сама речь, в своей повседневной убогости.

Даже если "Черное молоко" написано после "Пластилина", в этой пьесе следы ученичества явственнее. "Пластилин", в котором та же грубая речь звучит на каждом шагу, а ситуации жестче и смертельнее, не кажется беспросветно мрачной пьесой, поскольку ее мрак, если угодно, высветляет традиция житийной драмы, и смерть молодого героя не выглядит точкой в его земной жизни.

В "Черном молоке" разговоры о Боге, будто бы явившемся юной героине, доверия не вызывают. Да и банально это - переламывать сознание героини таким вот манером. Как говорили в России, "Бог-то Бог, да сам не будь плох", что вполне можно отнести и к искусству драматургии, требующему на все куда более серьезных обоснований.

Итак, на далекой станции Моховое (к слову, реально существующей), которую сам автор определяет задницей необъятной Родины и даже ее эпицентром, высаживаются молодые люди, Левчик (Иван Шибанов) и "Мелкий", она же Шура (Алла Каравацкая). Они приехали сюда, не убоявшись ни погоды, ни расстояний, ни беременности Шуры, чтобы впарить народу китайские тостеры. Однако бизнес складывается удачно и, вероятно, если бы поезда со станции ходили с советской регулярностью, пьесы бы не получилось и не случилось бы перелома в сознании героини. Но поезда здесь почти не ходят, и потому молодым предстоит встреча с местным народом, который скоро приходит в себя и спешит отказаться от дорогой и ненужной покупки. Дальше Шура рожает, дальше - влюбляется в этот глухой и чистый угол, следует развенчание грязной и бездуховной столичной жизни. И штамп наплывает на штамп...

В потоках брани, в том числе и матерной, все-таки удается разобрать, что молодые не так ненавидят друг друга, как время от времени пытаются доказать себе. Просто любовь у них сегодняшняя, она груба, как жизнь.

Понятно, что могло увлечь постановщика в такой пьесе. И что хотел сказать режиссер - понятно. И комплекс перед провинцией знаком многим, кто сам не сразу перебрался в Москву или даже прожил в столице всю жизнь. Другое дело, что слишком прямые ходы и плохо прилаженные "стыки" провоцируют на такие же банальные режиссерские построения. Удачей Яшина, конечно, стал выбор актеров на главные роли: Иван Шибанов и даже в еще большей степени Алла Каравацкая настолько лишены "привычных представлений", что их игру принимаешь за чистую монету. Их крик вызывает сочувствие, а переживание - снова сочувствие и сопереживание. Недавняя ученица Леонида Хейфеца, Алла Каравацкая в роли Шуры - настоящее открытие начавшегося сезона. Вульгарная и искренняя, пошлая и простодушная, циничная и влюбленная, не теряющая надежду на иную жизнь, сегодняшняя, будто только что сошедшая с поезда на платформу Курского вокзала... И, не забывая обо всех недостатках пьесы и спектакля, отмечаешь, что Яшин не в первый раз открывает Москве новое имя.

Он ставит "Черное молоко", быть может, слишком прямолинейно, слишком доверяясь тексту и авторскому слову. Снег, вроде бы и нужный по сюжету, слишком театрален. Зато декорация Елены Качелаевой в этот раз удалась: просто рельсы, просто стена, лапидарная конструкция, наконец, безо всяких тряпочек.

Нельзя сказать, что даже в предлагаемых обстоятельствах пьесы постановщик сумел разобраться во всем. Кашеобразно пока смотрится массовка, где трудно вычленить чей-либо голос, хотя, кажется, именно из массовки, из "народа с тостерами" выходит потом тетя Паша (Анна Гуляренко), полномочный представитель Всевышнего в Моховом... Но искренность, которая на театре относится к ценностям прошедшего времени, все равно подкупает. Увлечь историей, совершенно лишенной глянца, - дело почти безнадежное, а Яшину вот удалось.