Григорий Заславский Едва ли первой строчкой в пресс-релизе значится, что "Бифем" сыграют там, где еще не ступала нога театрального зрителя. И надо отдать должное: в кругу создателей "Бифема" кое-кто действительно полагает, что "Сцены под крышей" Театра имени Моссовета до их появления не существовало. Но вот они пришли и - открыли Америку! Если добавить, что помимо этого они же изобрели велосипед, то продолжение разговора о спектакле станет бессмысленным. Так что - по порядку.
С прошлой пятницы до нынешнего четверга на "Сцене под крышей" Театра имени Моссовета можно увидеть пьесу Людмилы Петрушевской "Бифем". В том же пресс-релизе написано, что пьеса была написана 13 лет назад для великой шведской актрисы Лив Ульман. И та вроде бы эту пьесу сыграла. Но как верить пресс-релизу в том, чего ты доподлинно не знаешь, если в том, что известно, он тебя то и дело дурит?! Написано, например, что сценограф Нина Кобиашвили работала в лондонских театрах "Алмейда" и "Одеон". Последний - по названию - более знаменит как театр парижский (в Лондоне существует одноименный кинотеатр), а в театре "Алмейда", вправду знаменитом, она, по собственному ее признанию, не работала. Зато работала в другом, вернее, в других┘
Про Филиппа Григорьяна, начинающего актера Театра имени Евгения Вахтангова, написано, что его сравнивают с Максимом Сухановым и что он молодая звезда и - совсем скоро - выдающийся комик┘ Впору отчаяться, попечалиться за Щепкина Михал Семеныча, не говоря уж о Мочалове с Каратыгиным (те совсем мало прожили), который умер в 75 лет, так ни разу и не названный суперзвездой русского театра. Как удачно сложилось, что время бесславных, непризнанных осталось в прошлом!
Короче говоря, пьесу Петрушевской, за постановку которой взялся сын драматурга Федор Павлов-Андреевич (естественно, тоже - знаменитость и суперзвезда, шоумен и известный телеведущий), ждала непростая участь: тень хлестаковщины, которой пропитан весь пресс-релиз, ложилась и на саму премьеру. Как было поверить, что вся эта реклама, вся эта легкость мыслей необыкновенная - лишь плод трудов специалистов по связям с общественностью, сочинявших свои рекламные слоганы втайне от режиссера, драматурга, сценографа и т.д. Про драматурга Людмилу Петрушевскую там сказано, что спектакль готовился в глубокой тайне от нее и будто бы узнала она о нем за неделю до премьеры. И, столь жестко пресекающая всякое проникновение в суверенное свое творческое бытие, в данном случае - простила.
Не будь такой назойливой рекламы, спектакль можно было бы и вовсе описать в нескольких словах. Скромно, как он того и заслуживает. И спектакль бы "отвечал" только за себя. В нынешнем же рекламном обрамлении и оформлении "Бифему" приходится быть, как говорится, за все в ответе.
Жара - не лучшее время для рождения театральных событий. "Сцена под крышей", хоть и давно любимая театральной публикой, - не самое лучшее место для игры в жаркое время года. Духота сильно мешала получать удовольствие от спектакля, который во всякое другое время промелькнул бы как сон. Всего-то час сорок без антракта!
Не спеша развивалась на сцене абсурдная история женщины, дочь которой когда-то попала в аварию, погибла, в живых осталась только голова, которую мать в буквальном смысле посадила себе на шею. "Бифем" - это история о двух головах, вынужденных сосуществовать, когда извечные советские диалоги и проблемы близко и тесно - то есть опять-таки по-советски - живущих людей доведены до абсурда. Бытовая ленивая ругань в эффектной рамке. Советский сюрреализм.
Западноевропейский театр давно уже живет не так, как наш. И если играют Чехова, то редко когда, взглянув на сцену, можно разобрать, пойдет ли далее речь о чайке или про вишневый сад. Вот и Нина Кобиашвили для сочиненной Людмилой Петрушевской "чернухи" придумала единственно возможное с европейской точки зрения визуальное решение: все происходит в белой комнате, в центре которой, на белом полу, стоит белый скафандр, в стеклянном шлеме которого прячутся две головы Бифема. Костюмы актеров тоже белые, комбинезоны в мелких складочках.
Роль матери досталась Павлу Деревянко, которого узнали после фильма "Ехали два шофера", а полюбили еще раньше, когда на малой сцене РАМТа он сыграл в спектакле Нины Чусовой "Шинель". Он играет смешно. Не всегда можно разобрать слова, но в спектакле, больше похожем на череду ярких картинок, кадров для неведомого клипа, это и не важно. Важно, как пелось в одной песенке, чтоб кто-то был рядом с тобой.
Скоро стало понятно, что постановщик знает о театре (о театре как о ремесле, как о некоей технологической цепочке) примерно столько, сколько и составители "рекламного пакета". Конечно, на телевидении, если он и впрямь известный телеведущий, добиться успеха проще: там, если нет аплодисментов, включается фонограмма, если нет реальных героев, на сцену приглашают "дублеров". И все как-то склеивается и складывается в конце концов. Там вообще очень трудно что-либо проверить, поскольку все где-то за кадром и далеко. А в театре всякий обман - как на ладони.
"Бифем" Павлова-Андреевича можно, имея известную долю фантазии, сравнить с перформансом, назвать подвижной моделью или видеоинсталляцией (коли в спектакле занято несколько мониторов известной фирмы, которая без стеснения рекламирует себя во время действия, когда мониторы не заняты по основному - театральному - сюжету). И, возможно, - с чем-то еще, порыскав в анналах жанров актуального искусства.
┘Театр - конечно, великий труд. И это было видно невооруженным глазом (благо, на "Сцене под крышей" игра вся происходит в нескольких шагах от зрителей): к концу спектакля легкие белые одежды актеров были совершенно мокрые. Они старались. Они прятались в глубине скафандра-туловища, танцевали (судя по афише, это были индийские танцы в постановке Дмитрия Змеева и просто танцы в хореографии знаменитой в Великобритании Антонии Гроув), просто бегали друг за другом (боюсь ошибиться, возможно, это и были те или другие танцы). Они смешили, и иногда им удавалось вызвать в зале смех. Их честных усилий нельзя было не оценить.
