Варвара Турова Концерт Геннадия Рождественского порадовал бы даже в том случае, если бы оркестр не сыграл чисто ни одной ноты. Дело в том, что несколько его последних выступлений отменялись в последнюю минуту. Одна из последних отмен была (неофициально) мотивирована тем, что оркестр Большого зала консерватории был недостаточно подготовлен даже к репетициям. Что уж говорить о концерте.
29 мая в Большом зале консерватории Рождественский руководил родным ему оркестром Симфонической капеллы. Весь вечер играли Шнитке. Начали с прелестной пьесы "Не сон в летнюю ночь (Не по Шекспиру)". Музыка пьесы такова, что действительно непонятно, сон ли все происходящее или столь странная реальность. Странные инструментальные сочетания - то романтическое (скрипка/фортепиано), то барочное (флейта/клавесин). Странные музыкальные темы - то почти шубертовские, то - изящные до-мажорные моцартовские. Странное даже ощущение возникало - то ли это все взаправду, то ли тебя дурят, издеваются и над тобой, и над всей музыкальной историей вообще┘
В этой "странности" и состоит главное очарование пьесы. И главная исполнительская проблема. Потому что сыграть это нужно именно Странно, а не бессмысленно и непонятно. Что касается иронии, образности и многочисленных подтекстов - то тут Рождественскому нет равных. В небольшой пьесе было столько мимолетных истин, что ухватить какую-либо из них не было никакой возможности. Весь этот "Не сон" так и остался неразгаданным. А после давали Шестую симфонию.
Надо признать, в России сейчас не две, а три беды - дороги, дураки и духовики. Ну просто некуда деваться от фальшивых медных духовых. И уже можно было бы подумать, что чисто не позволяет играть специфика инструмента. Но как назло недавно в Москву приезжали англичане "London winds"┘ Да что там англичане, и у нас - в Мариинке (как показал недавний гергиевский фестиваль) водятся неплохие медные┘
Правда, второе отделение заставило забыть обо всех бедах. Изначально на афишах значился скрипичный концерт Уильяма Уолтона. На концерте его заменили Четвертым концертом Шнитке и оказались правы. Скрипач Александр Рождественский (сын Спивакова и пасынок Геннадия Рождественского) у нас выступает редко, живет в США, на сцене ведет себя скромно, играет хорошо.
Порой напоминающий Прокофьева (особенно его Второй скрипичный концерт), порой иронично цитирующий Шостаковича, яркий, иногда совершенно романтический концерт Александр Рождественский играл тонко, качественно и очень недосказанно. Многое как бы оставалось за кадром, а потому было еще более привлекательно. Публика любит, когда ее немного мучают, не говоря всей правды. Когда в порыве страсти музыкант не рвет на себе одежду, не бьется в истерике и не становится от переживаний багровым. Когда, к примеру, в особенно патетических местах темп немного сдерживают, тем самым увеличивая напряжение. Наигранные мучения, заламывания рук, дешевые приемы из плохих немых фильмов - все это действует лишь на очень неразборчивую публику.
На Рождественского (старшего) ходят в большинстве совсем другие люди. За длиннющую и поистине великолепную карьеру дирижер приучил "свою" публику к аристократичности, остроумию и всему тому, что можно обозначить как настоящее искусство. Это, кстати, совсем не означает, что все концерты капризного и требовательного дирижера одинаково блестящи.
Просто даже не самое удачное из того, что делает Рождественский, все равно во много раз интереснее многих удачных выступлений молодых и относительно молодых дирижеров.
