Ирина Губская Мариинка всегда спешит. Потому и 300-летие Петербурга отмечать начинает за год до даты, причем в Лондоне. Здесь 27 мая, в день рождения города, и 28-го будут даны два гала-концерта с участием звезд оперы и балета: "Силуэты минувших столетий" и "Классика и современность". В качестве обкатки эти концерты были показаны на своей сцене и выглядели как очень черновая репетиция.
Началось с того, что Валерий Гергиев, дирижер программ, заболел... Ударными же моментами программ стали: в первой - Половецкий стан из оперы "Князь Игорь", во второй - Полицейский участок из "Леди Макбет Мценского уезда", Кащеево царство в "Жар-птице" и монастырское застолье из "Обручения в монастыре". Исполнительские контрасты были представлены в полном объеме. В опере - от еле слышного Демона до мощной "басово-баритональной бригады": Геннадий Беззубенков, Михаил Кит, Виктор Черноморцев. В балете - от почти безупречных по четкости и сценичности "Половецких плясок" и Дианы Вишневой (ради одного адажио которой многие выдержали два предшествующих отделения) - до разнокалиберного кордебалета снежинок "Щелкунчика" или царевен в "Жар-птице".
Предполагалось, что первая программа представит театральное искусство Петербурга до ХIХ века включительно, вторая - ХХ век. В результате между "Русланом" и "Сусаниным" Глинки затесался Чимароза, а тому же Верстовскому места не отвели. Затем сразу перешли к "Царской невесте" 1899 года и "Раймонде" 1898-го. Вернулись к Антону Рубинштейну и, вспомнив про Чайковского, огорошили "Серенадой" в постановке Баланчина: мало того, что вполне ХХ века, так еще и не российской постановкой.
Вторая программа ограничилась Стравинским, Прокофьевым и Шостаковичем, среди которых возник Чайковский, коему в первом концерте места не хватило. Да и Мусоргскому не нашлось, как в ХХ веке - Рахманинову или Скрябину. Начиналось действо вполне стандартно - фанфарами петровских гвардейцев. Затем на экране возник портрет Петра - и далее многое шло под диапроектор для слайдов, почти как в сельском клубе. Серо-фиолетовые тени гурий в чародействах Наины сливались с горным заснеженным пейзажем, и заметить, что "знакомые кругом мелькают тени", можно было разве что благодаря топоту. А Демон пел, разумеется, на фоне врубелевского "Демона сидящего"...
Санкт-Петербург
