Майя Крылова Солист Мариинского театра Фарух Рузиматов зачастил в Москву. То ли деньги здесь хорошие, то ли публика, а может, все вместе. И полугода не прошло с момента выступления Фаруха в Театре эстрады вместе с женой Дианой Вишневой, как намедни он станцевал в Театре оперетты без жены, но с питерской партнершей. На этот раз нас осчастливила коллега Рузиматова по театру - брутальная Юлия Махалина. А подавала гастролеров труппа Имперского русского балета. Она же развлекала зал, когда звезды отдыхали: то толпа табачниц из "Кармен" нестройным хором покричит под собственные вихляния бедрами, то Ирина Сурнева, "имперская" прима, выйдет сначала в пачке ("Спящая красавица"), а потом в эластичном трико (современный номер "Тотем"). А то вообще все оденутся в черное с золотом - и под музыкальные круги равелевского "Болеро" воздадут хвалу какому-то идолу, для чего умертвят жреца какой-то явно мерзкой религии.
Для гостей выбрали "Шехеразаду" - ориентальный балет Михаила Фокина, когда-то украшавший афишу дягилевских "Русских сезонов" в Париже. Здесь воссоздан начальный эпизод "1001 ночи", в котором владыка гарема Шахрияр убивает неверную жену, застукав ее с рабом, а заодно режет всех вокруг. Не важно, что от знаменитой сценографии Бакста остались лишь намеки и хореография лишилась многих деталей. Не важно даже, что главная героиня Зобеида, по замыслу долженствующая утопать в эротике, у Махалиной получилась лицом красивая, телом роскошная, а сексуально и танцевально - ленивая. Но ведь и гарем развратничает без огонька! И вообще он какой-то скудный (видимо, чистка проводится уже не в первый раз).
Зато носки огромных туфель евнуха загнуты вверх, а его гигантский нос - наоборот, вниз. Очень смотрится. И Рузиматов-раб в эффектных серебряных шароварах изгибал гибкую спину, декоративно вращался, броско прижимал Махалину к груди и вообще "пенился и кипел", как пишут о нем в Питере. Правда, кипение Рузиматова давно уже специфическое: на лице, как правило, одна и та же мефистофельская сумрачная гримаса, а в теле - набор одних и тех же фирменных эффектов а-ля "Байрон на Востоке". И потому он фактически провалил (хотя и танцевально старался - до стекавшего ручьями седьмого пота) "Адажиетто" Малера, номер, когда-то поставленный Морисом Бежаром для своего гениального премьера Хорхе Донна. Там, где герою Донна - больно, герою Рузиматова - всего лишь томно. Даже в комическом танце "Гаучо", где его партнеры Гедиминас Таранда и Артем Михайлов лихо выбивали аргентинские ковбойские дроби, Рузиматов не блеснул ничем артистически интересным. Лишь заученно выдал классический пируэт, прыгнул пару раз и застыл в финальной позе "с прогибом".
Программа концерта была составлена так, что аккурат после умирающего "Лебедя" давали канкан. Тут юмор в том, что самый здоровый ростом солист Имперского русского балета танцует в женском платье и в пуантах сорок пятого (как минимум) размера, а в кульминации поддает партнеру коленом туда, где мужчинам особенно больно. В зале смеялись. Хотя, с моей точки зрения, махалинский "Лебедь" был куда забавнее. Балерина все сделала, чтобы походить на первую исполнительницу Анну Павлову: украсилась "лебединым пухом", пришпилила к корсажу "кровавый рубин"... Но танцевала бесстильно и одновременно претенциозно. Вспоминалось где-то прочитанное: "Лебедь без воды - просто гусь".
