Ирина Губская Эта труппа (бывшие "Хореографические миниатюры") не имеет своей сцены и чаще всего показывает спектакли в Театре оперы и балета имени Мусоргского и Александринке. Недавно коллектив возглавил Юрий Петухов и первым делом обозрел доставшееся наследство. Уяснил, что репертуар основателя, Леонида Якобсона, за который еще держится труппа, пригодится только через два года - к столетнему юбилею хореографа. И обратился к классическим спектаклям. К джентльменскому набору из постоянно идущих и не требующих хореографического вмешательства "Лебединого озера" и "Жизели" Петухов добавил "Щелкунчик". Для рынка вариант беспроигрышный. Музыка Чайковского говорит сама за себя в любой точке земного шара. Балет, сочиненный по мотивам Гофмана, давно и прочно вызывает ассоциации с именно с русским балетом, несмотря на существование других постановок. А для верности местом действия своего "Щелкунчика" Петухов назвал Петербург.
В соавторы либретто попал хореограф Игорь Бельский, чью идею Петухов слегка отредактировал и смело позаимствовал сюжетные и постановочные перипетии. Впрочем, узнать свои постановочные приемы и комбинации движений могли бы здесь многие хореографы - вплоть до Кирилла Симонова. А вот с собственной хореографией, развитием и обоснованием действия Петухову сложно. Он не знает, как заполнить сцену и чем занять на ней артистов: они либо танцуют, как заведенные, либо неловко сидят в антураже сказки, либо просто уходят со сцены. Хореограф "соригинальничал", поставив "перевернутое па-де-де" - сначала вариации и кода, а затем адажио. Мыши пластически почти неотличимы от детей - вероятно, чтобы артистам, занятым и там и тут, не пришлось разучивать дополнительной хореографии. Танцевальная партия одноглазого Дроссельмейера впору принцу. Начало же дуэта Принца с Машей напоминает о "Порги и Бесс" Михаила Лавровского - принц никак не может подняться с колен. В танцах Маши (приглашенная из Мюнхена Елена Панкова) и Принца (Николай Семенов) исполнение (особенно у Панковой) несоизмеримо лучше хореографии. Но - дуэта нет, любви - тоже. Ни сердце не щемит, ни слезы на глаза не наворачиваются. Только клонит в сон и тихо нарастает раздражение, особо когда снежинки танцуют тяжело и как бы "квадратно"; невразумительны переходы кордебалета розового вальса; характерные танцы даже разбирать, что откуда набрано, скучно.
Музыкальный редактор Владимир Артемьев и невнятное звучание оркестра свели на нет талант "отредактированного" Петра Ильича. Сценографию и костюмы сочинила Екатерина Рапай, художница, так и не обнаружившая в спектакле Петербурга. Может, его обозначал снегопад, летящий то вниз, то вверх странными квадратами, словно на плац-параде. Главной героине рождественского убранства - елке - катастрофически не везло. Она упорно скрывалась за занавесями и не хотела расти. С костюмами также много странностей. Девочка Маша щеголяла то во взрослом неглиже, то в гипюровой кофточке с люрексом, словно с ближайшей турецкой барахолки.
Сказка получилась трезвая и конъюнктурная, сметанная на живую нитку, без особых ухищрений - и безликая, как название труппы. Производство такого репертуара руководитель, судя по всему, поставит на поток. Благо возможности для компиляций в хореографическом мире безграничны.
Санкт-Петербург
