Бублик Малера - не то, что бублик Буша

К открытию фестиваля "10 лет премии "Триумф" независимый благотворительный фонд "Триумф" и агентство "Краутерконцерт" преподнесли звездного дирижера Зубина Мету, Израильский филармонический оркестр и родного Плетнева.

На торжественную церемонию награждения приедут практически все прошлые лауреаты, но уже вчера фестиваль с подзаголовком "Россия в контексте мировой культуры" не только обзавелся Малером в самых разнообразных контекстах, но и продемонстрировал свой эффектный качественный уровень и неординарную живость.

Репетиции Израильского филармонического оркестра со своим художественным руководителем (с 1981 года - пожизненным) Зубином Метой происходят примерно так (дама с одного из последних пультов, пролезая к пожизненному): "Зубин! Шо-то мне не ясно, какие тут пальцы!" Или, скажем, как из рога изобилия сыплются предложения по поводу того, как тут можно бы продирижировать. Мета работает с оркестром три недели в год или чуть больше, заканчивая каждую сессию по крайней мере одной большой серьезной программой, парковым мероприятием и гастрольным туром. Слышно, как они друг друга любят.

Израильский филармонический оркестр - коллектив с огромной и непомерно выразительной историей (г.р. 1936). У него есть статус "Оркестра еврейского народа", бурное прошлое, качественное настоящее, звезды среди партнеров (солистов и дирижеров), сорокалетняя дружба с Леонардом Бернстайном и сюжет со скандальными попытками сыграть на родине что-нибудь из Вагнера. Мета сделал этот сумасбродный ход на 20 лет раньше Бернстайна и теперь говорит, что все равно не время.

Сейчас больше 50 человек в оркестре (то есть половина) - репатрианты из России. Струнные в нем звучат отменно почти всю дорогу. Что касается духовых (особо - медных), в Израиле эта школа - не очень. Так что полный крах первых пяти минут музыки особенно любимого оркестром Малера (изумлению публики не было предела, когда, кроме всего прочего, на пятой минуте симфонии из-за кулис тихо вылезли опоздавшие трубачи) хотя и скрасился потом многими деталями редкого обаяния, но все-таки не забылся. Медь напоминала о себе беспрерывно, что-то крякало, что-то не строило, у кого-то наступило время вечерних скидок, так что пора было звонить, в то время как другие только еще замирали с напряженной мыслью - возможно, вовсе не про тарифы.

Мощная, как здание, программа для импозантных российских гастролей по случаю открытия фестиваля в честь 10-летия премии "Триумф" выглядела редкой удачей. Пятый фортепианный концерт Бетховена ("Император") с Плетневым, Первая симфония Малера и немудреная увертюра Шуберта для красивой затравки. Все венское и все высшей пробы. Между тем гигант дирижерского искусства Мета (он смотрится повзрослевшим капитаном Немо) - индиец, живущий в Америке и получивший образование в Вене, обладатель "Премии Лотоса" и почетный гражданин Тель-Авива - как раз таки обладает особыми правами на брэнд с названием "венский стиль". "Это мой приоритет, я продуцирую звук и стиль Центральной Европы", - заявляет дирижер, отчетливо артикулируя.

Он представительствует от имени стиля в Баварской опере, с Нью-Йоркским, Лос-Анджелесским и прочими оркестрами, но видно, что попутно впитывает и распространяет вокруг самое разное. У его израильских филармоников заметны и ужасно трогательны следы французского и бостонского штриха, французской рассадки, легкой склонности (по возможности) к гедонизму полнокровного звучания американской выделки.

Еще больше впечатляют отдельные эпизоды или куски ткани, сыгранные в ослепительной, точечной, с редкой фразировкой и артикуляцией манере. И еще больше - общий тонус, выкроенный из упоения возможностью оркестрового инструментализма. Каждая скрипка, до последнего пульта, каждый контрабас, треугольник, тромбон (особенно виолончели) - неровно дышат, поднимают инструменты, работают смычком, корпусом, пальцами, лицом. Это очень пластичный оркестровый материал.

В Москве не только узнаваемый плетневский звук привычно двигался словно носками наружу, но и вся оркестровая походка демонстрировала собственную выворотность.

Если Шуберт еще мог усыпить бдительность благодушной добротностью, то Бетховенский концерт уже, в общем, не скрывал рискованной позы.

Среди полновесного парадного покоя - то смутная педаль, дурман не только в качестве фортепианного, но и оркестрового эффекта. То под парчовыми подушками пышного "Императора" видны ножки нервных окончаний. То форма пружинит люфтами. Иной такой люфт опасен. Из таких со свистом вываливается стиль.

Но венский стиль для американского дирижера - не стул с завитушками, а скорее сценарий по-умному размашистой игры. Мета устраивает ее вполне виртуозным образом. Предлагает то хула-хуп, то в дурака. Купиться может не только публика, но и сам оркестр.

Только глухой мог не заметить, как в шикарных венских складках проклюнулась и набухла органика местечковой интонации. В малеровском цикле Мета крайне резво и, кажется, с удовольствием пестовал в манерах диковатого оркестра окраинный бэкграунд. И сумел-таки превратить его в кусок малеровской симфонии. Мета придумывал музыку из Малера, его агасферовских фантазмов и оркестровых возможностей. В результате внутри малеровской партитуры Шагал истово покупал бублики.

Потом постмодернист Мета выдумал русский - чайковский - бис. Он был сыгран совсем блестяще - бравурно, шустро и квадратно. С лобовым треском всяческих ударных, стремительными, рычащими в зал creschendi и практически без потерь. Очевидно, что "непреднамеренная вульгарность" вальсирующего Чайковского здесь была преднамеренной остротой Меты, широченной, обезоруживающей ухмылкой его пресловутых венских манер.

В целом авторитетный дирижер, чьими руками слеплено солидное количество не только парковых шоу, теноровых мизансцен и оркестровых путешествий на палестинский фронт, но и крайне импозантных, вполне строгих интерпретаций классики в традиционных формах, - не делает особой разницы между высоким стилем и шапито. Но здесь оно все в тюле, при красивом подиуме и с изысканными технологиями. От размеренного движения традиции (до полуночи еще оставалось порядком времени) было очень празднично. Хотя и немного нервно на поворотах.