Не убей Гирея!

Михаил Лавровский заработал своей стране миллион долларов. А страна даже спасибо не сказала. Просто хапала в бездонный карман развитого социализма, пока выдающийся танцовщик Лавровский был премьером Большого и ездил с театром на зарубежные гастроли. В один и тот же момент социализм накрылся, ГАБТ потерял придворный статус, а карьера Лавровского по естественным (возрастным) причинам подошла к концу. Тройное совпадение оказало сильное воздействие на Михаила Леонидовича. С тех пор в беседах с журналистами он пребывает в элегической задумчивости, замешанной на воспоминаниях о хорошем времени, когда, по его словам, "Григорович родил все наше поколение", а ГАБТ давал чувство защищенности от реальности.

Существует театральная байка: мама Лавровского, балерина Елена Чикваидзе, увидела, с каким напором Миша танцует в "Бахчисарайском фонтане", и сказала: "Не убей Гирея, сынок". Так длится по сей день: в предуведомлении к своему юбилейному вечеру Лавровский - ныне педагог и хореограф - отрекается от модной "склонности к бесконечным шуткам" и подтверждает тягу к разумному, доброму, вечному с культом открытых эмоций. Ясно, что при таком душевном раскладе юбиляра взволнует лишь философская трагедия или, на худой конец, суровая драма. Три показанных балета Лавровского - биографический "Нижинский", малосюжетный "Матадор" (юбилейные премьеры) и исторический "Казанова" (из репертуара ГАБТа) - кончаются чьей-то физической или моральной смертью.

"Казанова" - балет под Моцарта - наполовину навеян фильмом Феллини, наполовину - мемуарами великого развратника-философа. Сначала - балы с маскарадами, желанная жена ближнего своего, маленькая ночная серенада, блеск и нищета куртизанок. Потом - любовь с куклой, нож в грудь соперника, вселенская скука и люстра, метафорически и буквально разбивающая в прах разочарованного сексуального гиганта.

Следом, в "Нижинском", звучал Рахманинов - его "Остров мертвых", навеянный картиной Беклина. Психически больной бог танца (в блистательном исполнении Дмитрия Гуданова) танцевал на тему "позор, тоска, о жалкий жребий мой", внутренне и внешне содрогаясь от манипуляций хищной жены Ромолы и инфернального Дягилева, которого изображал юбиляр. В "Матадоре" из россыпи так называемых характерных танцев, классики с вольноотпущенными руками и поддержек из балета "Спартак" сплелось нечто испано-цыганское. Идею спектакля Лавровскому подсказал бывший худрук ГАБТа Геннадий Рождественский - он хотел продирижировать партитурой испанца де Фальи к балету "Любовь-волшебница". От замысла не осталось ни Рождественского, ни первоначального либретто. Лишь вечное "любит - не любит - плюнет - поцелует". С гибелью красавицы в финале. Матадор по-испански - "убийца".

...Михаил Швыдкой, сообщая о награждении Лавровского орденом Почета, сказал: "Когда есть такие артисты, можно обойтись и без министра культуры". Веселая кода "Дон Кихота", тоже с испанским, но оптимистическим зарядом, венчала пирамиду юбилея, как воздушное пирожное - парадный обед. Лавровский вспомнил молодость - протанцевал сегидилью с кордебалетом. Балетоманы, как один, зашлись в приступе острой ностальгии.