Михаил Сидлин Вначале был детский сад, Хохловский переулок. Уже потом - Чистопpудный бульвар, Петровский бульвар, Трехпрудный переулок и прочие. Рассадники московской богемы.
В бывшем детском саду сторожем устроился Леша Иванов - скульптор, который лепил балерин. Потом (здесь версии расходятся) к нему присоединились Андрюша Ройтер, Коля Филатов, Герман Виноградов, Саша Градобоев. Все - художники. Дело было в 1985 году.
Есть миф о богеме. Они пьют, бузят и творят. А для того чтобы было где, богеме нужно свое пространство. Так возникают артистические клоаки. Места, где идет неупорядоченное брожение идей. Где встречаются академик и слесарь, чтобы вместе обсудить новое искусство. Жизнь богемы в ее классическом литературном варианте описал француз Мюрже. Бедность, экстравагантность, талант. Который может пропасть втуне.
"Два года с маниакальной одержимостью Виноградов писал один и тот же живописный триптих, который родился синими и зелеными арабесками, превратился затем в контраст зеленого и черного, в котором победа осталась за черным, породившим красные искры, которые, затухнув, оставили холст равномерно закрашенной черной плоскостью" (Виктор Мизиано). У Мюрже, помнится, одержимый живописец писал "Переход через Чермное море". Но результат был тот же - черная плоскость. Пустота.
Галерея 259 - новое пространство. Квартира на Тверской, переделанная под выставочный зал. "Детский сад" - шестая выставка в этом месте. И оказалось, что показать нечего. Кроме пары-тройки металлических штуковин, баночек с красками и шелкографий. Вот главное - фотографии стен того самого детского сада, увеличенные в размерах и распечатанные шелкографски. Пустота. Следы жизни вне самой жизни.
Париж, февраль 1830 года. "Эрнани" - пьеса Виктора Гюго. Ее премьера - публичный скандал, шум в прессе. И кружок неистовых - молодых людей без определенных занятий, которые бузили то там, то сям. Так рождалась богема. Вскоре уже молодые люди вроде Петрюса Бореля или Жерара де Нерваля селились компаниями в странных местах (например, в недостроенном доме) и смущали покой окрестных мещан. Нестройные крики, пьяные песни, буйные споры... В конце концов обыватели брали верх, и компанию выселяли. Она искала следующий приют. В Москве эта история повторилась в восьмидесятых и девяностых. Не повторилось одно. Не было романтизма.
Французская богема родилась как революционная клака. Они пришли, чтобы поддержать новое направление, возникавшее на глазах. Новая русская богема была "группой поддержки" без "основного состава". "Детский сад" оказался чистым искусством тратить жизнь красиво.
Художнику нужна свобода. Без конца и края. Вот о чем мечтали романтики. Человеку нужна свобода. Вот о чем мечтали либералы. Миф о богеме вспыхивает там, где не хватает свободы и явно предчувствие перемен. Всеевропейская премьера богемы прошла, конечно, во Франции. Во время скандала с "Эрнани". Незадолго до революции 1830 года. Новая русская богема расцвела на заре российского либерализма - в середине восьмидесятых. И отцвела, когда поблекла вся прелесть нового порядка. В середине девяностых.
Либерализм - идеология двух свобод: личной и экономической. Но между ними - большой зазор. Ты можешь делать, что хочешь. Но ты не можешь продать все, что хочешь. Поэтому искусство "делать что хочешь" уступило место тому искусству, которое можно продать. А единственное, что продается сегодня, - дизайн.
Чистые белые стены. Вежливые молодые люди. Галерею 259 содержат преуспевающие дизайнеры. Богема - это совсем не то. Но грязные стены - только на фотографиях. Но пьяные споры о высоком - только в воспоминаниях.
Ушло время дворников и сторожей. Пришло время дизайнеров. Но без богемы так скучно...
