Юлия Бедерова Британский "Ардитти", струнный квартет # 1 в мире среди исполнителей академической музыки (в основном - последних лет пятидесяти), дал в Малом зале консерватории единственный концерт плюс лаконичный мастер-класс наутро. Рекламной кампании никакой не было (пара великолепных дизайнерских плакатиков вокруг консерватории - не в счет), билеты стоимостью от 30 до 75 рублей и многоцветные программки за совсем уж странные 5 рублей имелись в неограниченном количестве.
Ощущение такое, словно в метро едешь за пятак, а вокруг культура, аж спотыкаешься.
Бравурно-благостный слоган "Осторожно, новая музыка!", с которым "Ардитти-квартет" появился в Москве - совершенное кокетство. Декларативно экстраэлитарное и невозможно качественное предприятие давно и гордо шествует во главе движения европейской новой музыки к всевозможным звездам. На пути "Ардитти" - более 100 записанных компакт-дисков, сделанные специально для него сочинения Штокхаузена, Кейджа, Кагеля, Ксенакиса, Губайдулиной и пр., множество престижных мировых наград, среди которых - Ernst von Siemens Music Prize 1999 и Grammophon Award 1999. Он занимает столь стабильное положение на рынке самых престижных и дорогих европейских филармонических товаров и услуг, а сам ортодоксальный европейский неоавангард уже столько пережил, включая несколько собственных смертей и новых перерождений, что напугать фирменным стилем и репертуаром "Ардитти" мог разве темного бедолагу, застрявшего в своих познаниях и возможностях в начале прошлого столетия.
Новая музыка в гремучем амплуа бессмысленно-монструозной шавки Баскервиллей - немудреное, старорежимное и провинциальное клише. В цивилизованной Европе так озаглавить вечер европейских академических опусов 70-90-х годов - значило бы показать свою дикарскую неосведомленность в основополагающих процессах. Или, в лучшем случае, обнаружить собственную музейную принадлежность к уплывшим временам. Есть, впрочем, еще один вариант, более авантажный: произвести таким образом впечатление неожиданной возможностью неисчерпанного потенциала дряхлеющей на глазах академической авангардистской классики, контекстуализировать тело авангарда доспехами. Обнаружить его хрупкость, пугнуть для верности и попросить не кантовать.
"Ардитти", организованный блестящим скрипачом Ирвином Ардитти в середине семидесятых и с тех пор верный избранной репертуарной политике, очень сопротивляется собственной музеефикации, несмотря на музеефикацию репертуара и регулярные ревизии авангардистских технологий, стратегий и пантеонов. А тем временем коллекционный статус квартета только растет.
Собственно, квартетов # 1 есть два: "Ардитти" и "Кронос". Первый - старше, он европеец во всем, он бескомпромиссно элитарен и эстетически (условно) - "авангардист". Второй - моложе, он американец, демократ, его природа - полный компромисс, и эстетически он (опять условно) - "постмодернист".
Но поведение "Ардитти-квартета" обнаруживает скорее постмодерную природу неоавангарда - стилевого поля, наблюдаемого одновременно с разных ракурсов и с непомерным любопытством к мелким сущностям и косвенным связям. Равным образом - к интеллектуальным ветрам и нервным жилам. "Ардитти" разыгрывает авангард как любимый текст старинной пьесы (какой-нибудь шекспировской "Бури") и делает это с фантастическим исполнительским совершенством.
Он придает звучанию инструментов много роскошной телесности и разной воздушности, многомерных оттенков и невозможной речевой выразительности, но главное здесь - головокружительный баланс, архитектоническая прозрачность, истовая и проясненная, благо для создания пульсирующих сверхсложных конструкций у них имеется феноменально тонкий слух и точное драматургическое чувство.
За вечер британцы сыграли семь негромоздких пьес сильно или не вполне известных европейских авторов - одного русского математика (Эдисон Денисов), одного шотландского лингвиста (Джеймс Диллон), одного греко-французского архитектора, левака, пифагорейца, буйного соратника Ле Корбюзье (Янис Ксенакис), одного большого любителя философии и культурологии (Брайан Фернехоу), двух метафизически прекрасных венгров (Дьердь Куртаг и Дьердь Лигети) и одного просто англичанина. Последний - некто Джеймс Кларк со своим Квинтетом для гобоя и струнных (1992) в исполнении "Ардитти" с гобоисткой Кэти Милликен - стал для Москвы открытием.
Четыре пьесы Денисова (1991 года) усыпляли бдительность ласковым голосом, сентиментальным кроем и нетканой монотонией. Струнный квартет # 3 (1987) одного из титульных авторов "Ардитти", предводителя экстравагантного английского движения "новая сложность" Брайана Фернехоу заставил засыпающих вздрогнуть. О величии европеизировавшихся венгров и греков много известно, хотя за то, чтобы услышать столь феерическое исполнение тихих ливней Второго квартета Лигети, позднекортасаровских хаосов в "Тетрас" Ксенакиса или "Двенадцати микролюдий" Куртага (где "Ардитти-квартет" ни в одном из 12 микроскопических шедевров не позволил повториться инструментальной краске), - можно многое отдать. Но именно гобойный квинтет Кларка - брутальный, фантасмагорический, звучащий словно голос техногенного ландшафта, который вдруг легко преодолел акустическую струнную инерцию и через нее заверещал, запел, заныл, квинтет, исполненный откровенной горделивой стати и скрытой нежности, - показался изумительно неклассичным и показал всю силу классического "Ардитти" с его способностью формировать мудреные звуковые комбинации, убедительные массивы и незаметно отправлять их в могучий неклассический галоп.
Размеренные акустические представления "Ардитти" - о виртуозном и рискованном, поэтому приятном обращении с ломкими предметами. О том, что так называемая новая музыка (конец прошлого века) со всем ее грозным видом давно перестала быть пугачом, а стала хрупкостью. Тонкостью, малостью, белоснежностью и пушистостью.
Дарья Гармоненко