Ню и ню, на сцене гризли

Под занавес Второго московского международного фестиваля современного танца гуськом прошли три мероприятия. Перформанс американца Дэвиса Фримена. Спектакли балета из Перми и Челябинска. И большой гала-концерт российских коллективов "контемпорари данс" на сцене Театра имени Моссовета.

Чем закончился многочасовой проект Фримена под девизом "А что вы можете передать другому?", не узнал никто из московских критиков: вечером трудного дня все они были на премьере в Большом театре. Сначала зрители расположились в фойе Центра имени Мейерхольда, наблюдая трансляцию действа по телевизорам, число которых увеличивалось с каждым новым участником проекта. Фримен сидел в отдельной комнате, каждый час принимая посетителя с каким-то посланием. Посетители самораскрывались, как кто мог. Одна дама, например, показывала фотографии казаков и рассказывала, кто они такие. Другой писал мелом по полу, а потом валялся на своих рисунках. Кто-то кормил Фримена бананами, а еще один сооружал временное жилье из картонных коробок. Американец, самоотверженно не уходивший с поля боя ни на минуту, в конце концов запустил замороченную публику в зрительный зал, где пытался соединить разные части проекта, издеваясь над ни в чем не повинным растением в горшке.

Зато в проекте Евгения Панфилова (Пермь) под названием "Разные трамваи" все ясно с самого начала. Во-первых, эпиграф из Камю: подъем, трамвай, работа, так каждый день, но однажды встает вопрос - зачем? Во-вторых, "ню" в двух экземплярах: обнаженная натура ползет навстречу друг другу, но мимо. Встретиться двое голых смогут лишь в конце концов. В-третьих, бурный танец двух солистов на сцене, поставленной поверх подиума для ползущих. Под Стива Райха, в белых рубашках, без штанов, беззаветно.

Стержнем постановки Челябинского театра современного танца "www. лица.ru" стали не танцы, а матерные частушки бегущей строкой: "У мово миленка Миши полхрена отгрызли мыши". Завороженные великим и могучим русским языком, зрители не оценили в полной мере замысел Ольги Пона, сочинившей действие по типу "концерт сельской самодеятельности в клубе колхоза-миллионера". Слово "лица" в названии не случайно пишется с маленькой буквы: типовой современный танец, долго длящийся после сочных эпизодов игры на балалайке во фраках, сводит частное российское к статистике общечеловеческого.

Как показал гала-концерт, главное отличие наших групп от большинства иностранных участников фестиваля современного танца - то, что мы танцуем. Мне интереснее всего было смотреть отрывок из балета "Голос" екатеринбургской труппы "Эксцентрик-балет". Это был отменно сделанный танец и отменно найденное настроение вечного парадокса: представьте себе веселых Пьеро в муках звуков.

Фонограмма номеров зачастую была гораздо значительней движений, на нее поставленных. Слух зрителей услаждали пением Шинед о"Коннор, группой "ЧайФ" и древнеяпонской музыкой. В одном номере выкаблучивались под народную песню о рябине в исполнении мастера тувинского горлового пения. Для концепции на сцену выпускали маленьких детей, обматывали себя скотчем, отанцовывали сводки ежедневных новостей. Самым неожиданным стал номер в постановке и с участием артистов Большого театра. Наиболее экстравагантной - миниатюра Геннадия Абрамова "Мышь в горохе": под соусом притчевого названия смесь китайской оперы, Камасутры и приемов мейерхольдовского "Балаганчика" в наипричудливейших салонных костюмах. И вечный придумщик Панфилов опять отличился: в отрывке из спектакля "Капитуляция" он спародировал "Падекатр" - популярный концертный номер классики, а заодно и весь романтический балет. В эпоху романтизма была невесомая балерина Карлотта Гризи. Здесь танцевали не Гризи, а гризли.