Замутили

БЕССМЕННЫЙ шеф Ла Скала Риккардо Мути приехал в Большой театр в третий раз, и в третий раз Москва упала к его ногам. Москва протокольная, Москва вечерняя, Москва в мехах, галстуках и шуршащих "мерседесах". Разрываясь между матчем Кубка Кремля, где давали Курникову, концертом в Большом зале консерватории, где впервые за много лет Башмет играл со Спиваковым, и "Реквиемом" Верди в Большом, город запутался в трех кольцах, застрял в пробках, увяз в неразберихе. В результате томные дамы в модных топазах бежали по лужам от Мясницкой к Театральной, чтобы успеть к началу, не пропустить, увидеть.

Риккардо Мути - удивительной красоты мужчина. Лощеный, бравый, да что там - просто ши-кар-ный. Им можно безо всякой музыки любоваться часами. К примеру, на рекламе королевской регаты или какого-нибудь фестиваля искусств. В свои шестьдесят он выглядит на сорок, широко улыбается и роскошно двигается.

Чем-то - то ли осанкой, то ли копной вороных волос, то ли вкусами - Мути схож с Гергиевым. Те же резкие движения, та же страсть к Вагнеру. Та же светская сноровка. Поэтому, когда узнаешь, что все билеты на концерт бесплатно распределены по учреждениям, ничуть не удивляешься. Ведь Мути, как и Гергиев, - умелый церемониймейстер. Или даже Герцог из "Риголетто" Верди. Вот почему министр культуры Италии Джулиано Урбани или Михаил Сергеевич Горбачев в ложе ему важнее миллионов лир ангажемента. В интервью телевидению Горбачев даже заявил, что не мог не прийти, потому что Мути, дескать, его большой друг и, как всегда, заранее прислал приглашение. То же наверняка сказали бы многие присутствовавшие. Например, Валентина Ивановна Матвиенко, закутавшаяся в крашеную лисицу, или Евгений Максимович Примаков, перед концертом что-то бурно обсуждавший с Сергеем Вадимовичем Степашиным. Или Юрий Михайлович Лужков, или артист Филиппенко, или... да всех не перечислишь. Специальные места для главных редакторов, отдельные - для посольств и спонсоров. Увы, следствием подобных мероприятий вечно оказываются пустые кресла, щербатинами зияющие в партере. Кто-то улетел в командировку, а у кого-то совещание в Кремле. Неясно только, отчего их нельзя отдать стоящей галерке, ведь и людям удобно, и артисту приятно - глаз не режет.

Впрочем, у Мути все равно был повод для радости. Ему вручали орден Дружбы. За укрепление культурных связей между нашими странами. На сцену вышел министр культуры Швыдкой и от имени президента, уехавшего в Брюссель, прицепил блестящую медаль к атласному лацкану маэстро. Тот вроде бы смутился, но только на секунду, слегка. Зато спустя минуту не по себе стало Швыдкому. "Мы, - сказал Мути в ответном слове, - не побоялись в такое трудное и опасное время приехать в Россию". В зале разразился хохот. Михаил Ефимович покраснел, Матвиенко в ложе покровительственно ухмыльнулась, а орденоносцу пришлось оправдываться: "Я имел в виду не то, что вы подумали". Интересно, что подумали мы и что имел в виду Мути. Либо что вся Восточная Европа - горячая точка, либо что недалече Чечня, либо у него проблемы с географией и он искренне считает Афганистан частью Московской области. Хотя так ли уж это важно. Может быть, он просто хотел сказать что-то доброе и сердечное, а мы, как всегда, ничего не поняли.

"Реквием" Верди в исполнении оркестра и хора Ла Скала с Риккардо Мути за пультом был уже в Москве в 1989 году. Солировали тогда Любовь Казарновская, Лючано Д"Интино, Федерико де ла Мора и Пол Плишка. Фирменный стиль темпераментного худрука Ла Скала, который, занимая этот пост с 1986 года, утверждает, что старается вернуть театр к временам, когда в его оркестровой яме работали величественные Караян, Серафин и Де Сабата, - стиль сокрушительно и упоительно картинный, но при этом вообще лишенный сентиментальности, - за это время мало изменился. Однако на этот раз публике выпал случай не только услышать образцового мутиевского Верди и принять попутно волнующее участие в официальном церемониале по поводу вручения ему ордена, но и погрузиться в дворцовую парадность в буквальном смысле по самые уши. "Реквием" был выбран не только оттого, что в мире нынче трудно, но и потому, что этот год в мире объявлен "годом Верди". И звучание его было во всем подобно церемониальным поводу и антуражу. "Реквием" у Мути вышел, строго говоря, действительно величественным. Накрывая звуковым массивом оставшийся от выдвинутых в зал оркестровых подмостков партер, просвечивавший сиротливыми пустотами, и вздымая умело-яростные creshendi и fortissimo к самым далеким ярусам, оркестр точно и мгновенно реагировал на жесты дирижера. Массивные и величавые кирпичи, в которые тот в энергичной, не любящей контекстов и подтекстов манере превращал вердиевские эпизоды, вставали друг за другом красивой и непрошибаемой стеной. Основанием ее и самой выразительной фактурой служили грандиозные массивы вроде Kirie, Dies irae, Tuba mirum, Rex tremendae или Lux Aeterna. В определенном смысле то, как Мути выставил светлейший "Реквием" из всех на обозрение в каменном варианте, так что другие краски партитуры, кроме сочных, благополучно отошли на задний план, а вся ее нежность если не окаменела, то скромно стушевалась, можно назвать удачей. Так же можно трактовать и всю огромную часть Dies Irae, прозвучавшую даже не по-оперному, а кинематографично, в духе головокружительного высокобюджетного боевика с отличными, кроме прочего, спецэффектами: ансамбль медных в Tuba mirum, часть которых была вынесена в зал, сработал как отменная машина, точненько и чистенько, не подкопаешься, и эффект почти что головокружительный.

Много меньше чистоты и точности выпало на долю солистов-вокалистов. Сопрано Джорджина Лукач единственная звучала здесь приятно. Остальное - вязкое контральто Ларисы Дядьковой, старомодный Денис О"Нилл (глаза закроешь - слышишь словно шорох архаической пластинки) и нежный бас Роберто Скандьюцци - казалось какой-то странной ошибкой. Лишенные сценического уюта и вынесенные вместе с оркестром в глубину партера певцы в общем некомфортабельном балансе были словно вставкой из неизвестного материала. Тем не менее целое тело вердиевского "Реквиема" слепилось, и все трудности, и страх перелетов в это напряженное время, о которых говорил Риккардо Мути, были благополучно преодолены. Церемониал исполнен и вполне запомнится как один из самых эффектных в своем жанре.