Михаил Сидлин МУЗЫКА неизвестного происхождения: заблокировать двери и не пускать внутрь". Нестандартное название. Но у Зигмара Польке нет "стандартных". Нет "весны" или "композиции #...", но есть "...какая вкусная весна!". Впрочем, и эта "весна", и эта "музыка" - абстрактны. "Весна" - плевок зеленого на интенсивном желтом фоне, "музыка" - какая-то коричневая сопля, растекшаяся по синему размыву. Эти названия абсурдным образом не отсылают к работам (если, конечно, не считать отсылкой ассоциацию между зеленым цветом и весной. "Музыка неизвестного происхождения" - хорошее название для абстрактной экспозиции (или работы). Но именно так называется третьяковская выставка Польке, который вовсе не абстракционист. Он социальный художник. И первая, банальная ассоциация между "весной" и "зеленым" - именно то, что лежит в центре его внимания. Польке исследует клише.
Пьер Сулаж не называет своих работ. Чтобы как-то их различать, он пользуется размером. Например, "202х327 см" - это исследование соотношения черных и белых полос. Но Сулаж использует в своих работах черную краску как основную. Второй элемент, введенный для различения, это дата. Есть "300х236 см, 10 января 1964 г." и "300х236 см, 16 февраля 1964 г.", это работы из одной серии, но - разные. Третий элемент различия - это техника. К примеру, "гуашь на бумаге", или "гудрон на стекле", или просто "живопись" без дальнейших объяснений. Такие "названия" не приписывают произведению ничего, кроме его физических свойств: техники производства, размера, даты выработки. В каталоге Сулажа нет даже отдельного списка работ. Есть только иллюстрации с названиями-артикулами. Они выглядят как служебная информация на торговых ярлыках.
Скажи мне, как ты называешь работы, и я скажу, кто ты. История названий картин может быть написана не менее увлекательно, чем история самой живописи. Назови картину "Герника" - и все поймут, что на ней изображены не просто раскоряченные монстры, а жертвы войны, а ты не просто авангардист Пикассо, а человек левых взглядов, осудивший франкистов. Это то, что предопределяет восприятие. Откажись от названий - и станет ясно, что ты приверженец асоциального восприятия, преврати озаглавливание в манию - и будет ясно - ты художник, разговаривающий с обществом при помощи живописи. "Когда полностью будет удовлетворен спрос на подставки для столовых приборов, можно сперва разработать производство чехлов для подставок, а затем - богатый ассортимент всевозможных средств для чистки чехлов". Это - название гуаши Польке, которое звучит как цитата из книги какого-нибудь левого теоретика. Главное место на листе бумаги при этом занимают перекрученные шнуры - мотив эпохи викингов здесь читается как изображение электропроводов (благодаря названию). Польке довел мастерство озаглавливания до такой виртуозности, что названия можно изучать, даже не обращаясь к работам. Это цитаты, афоризмы, какие-то странные и затейливые изречения, иногда банальные до абсурдности, иногда просто внутренне противоречивые. Но всегда - ироничные.
"Чтобы молоко не убежало, вкладывайте в обувь бархатную стельку". Это название в духе дада или сюрреалистов - прямое продолжение истории с браком "швейной машинки и зонтика на операционном столе". При этом на листе нарисовано женское лицо - в сеточку (пятно - провал, пятно - провал): Зигмар Польке использует прием растровой графики, то есть лицо составлено из жестко структурированных пятен разной насыщенности. Кажется, так это лицо выглядело бы, если бы было нарисовано поп-артистом, но есть значимое отличие: поп-артисты подчеркивали "механистичность" своей манеры, они работали так, как будто за них все делают автоматы, у Польке же - манера тяп-ляп-маляра - и пятна кривы, и сетка ползет. Ниже, под женским лицом - гривуазная картинка: кокетка с веером и кавалер с томным взором; этот фрагмент выполнен в манере резцовой гравюры - резкими законченными штрихами, но в руках у Польке не штихель, а кисточка, и потому линии при ближнем взгляде кривы да косы. А пятна краски, разлитые по листу, словно не имеют никакого отношения к этим двум рисункам. Все традиции уравнены на правах информационного шума - европейский авангард и американский поп-арт, классический фигуративный рисунок и абстрактные размывы. Что остается?
Название? Длиннее длинного. Фигуры? Больше, чем можно увидеть за один взгляд. Цвет? Рябит в глазах. Зигмар Польке дает зрителю гораздо больше, чем нужно. Он словно издевается над потребителем: его работы предлагают так много противоречивых интерпретаций, что, изучая только одну, можно стать профессором болонским. И поэтому всякая рациональность отброшена. В конце концов растормошенный зритель перестает понимать все эти взаимосвязи и обращается к своему чувственному опыту.
Сюжет? Выбросим! Название? В помойку! Фигуры? К чертовой бабушке! Игра цветов? Ни к чему! Пьер Сулаж отграничивает поле восприятия от всего, что может ему помешать. Остается сухой остаток - композиция и фактура. Чистый ритм. "Музыка сфер". Небесная механика искусства. Чувство, освобожденное от идолов.
Все гуаши Зигмара Польке сделаны в 1996 году. Выставка Польке - "горизонтальный срез" творчества одного художника. Работы Пьера Сулажа выполнены с 1948 по 2000 год. Это - "вертикальный срез". Все различно. Разные экспозиции, поколения, направления, способы называния работ. Но эффект, которого добиваются Сулаж и Польке, одинаков.
Помимо всякой рациональности. Вне любых социальных рамок. Сила художественного переживания в том, что зритель сам заполняет зияющие пустоты или исключает лишний инфошум. Художники работают разными средствами. Но итог один - прямое обращение к чувству. Зритель переживает - значит зритель существует.
* * *
Пьер Сулаж о "сверхчерном" - специально для "НГ"
Традиционно считают, что пространство находится внутри живописи. Но то, что важно в моих пастозных произведениях, - это не черный цвет, на который вы смотрите, а свет, который исходит из произведения на вас, который смотрит на вас, когда вы смотрите произведение. Поэтому пространство находится между вами и картиной. Когда вы передвигаетесь, когда свет меняется, это уже не то же самое произведение. Произведение действительно находится здесь, но оно существует в тот момент, когда вы на него смотрите. То, что я вам сейчас объясняю, это формальный анализ, но самое главное - то, что чувствуешь, когда смотришь на произведение, - то, как произведение влияет на динамику твоего воображения, внутренней жизни.
