Все, что движется

В ВЫХОДНЫЕ дни любители движенческого искусства запросто могли разорваться на части. С одной стороны, им предлагали постановки "контемпорари данс" в рамках открывшегося Второго европейского фестиваля современного танца. С другой - зазывали в Большой театр на "Сильфиду", где солировал танцовщик из "Ковент-Гардена". Пропустить то или другое было исключительно жалко: в постоянном московском круговороте одних и тех же названий и давно известных исполнителей наметились иные возможности.

Труппа с названием "Галили данс" - типичное дитя от брака наблюдающегося в Европе вавилонского смешения культур со стремлением современного танца вобрать в себя все, что потенциально движется. Израильский хореограф Итцик Галили, создатель труппы "Батшева", ныне работает в Нидерландах, интегрирует в хореографии рэп с японским танцем, а англосаксонский оптимизм - с еврейской грустью. Спектаклей на сцене Театра имени Пушкина было три, вернее, два с половиной (к программе неожиданно добавили лабораторный отрывок из опуса "Ради всего святого", помеченного датой "2001 год" и грифом "неоконченная постановка"). Они называются "О чем я никому не сказал" и "Пьяный сад".

Внешне различий хватает. В первом балете - медитации на полу, Моцарт с Вивальди, но никаких банальных кринолинов под XVIII век, а набедренные повязки. Низко подвешенные лампы, излучающие локальный свет. Чтобы было таинственно. Во втором - разноцветные костюмы из поролона и акустический коллаж: в фонограмме мемекают, бебекают и бормочут. Танцовщики нюхают цветочки, выкрикивают слова на разных языках. И придушенное от усталости хоровое "о-ля-ля" на закуску.

Но сходства - то есть общих мест - еще больше. Для ироничного Галили человечество (в любую эпоху) - это племя на стадии, когда орудия труда еще каменные, а наскальные рисунки уже совершенны. Отсюда - танец не без ритуала, а ритуал - от смутных глюков и физического кайфа. Голова - не орган мышления, а такой же анатомический объект, как и другие части тела. Отсюда и тиражированный унисекс, и принципиальная неразличимость анонимных персонажей. Движения а-ля "подгулявший матрос" или "поддатый питекантроп". Балетная фигура или прямизна ног исполнителей не обязательна. Сутулость и акробатика - приветствуются. Танцовщики с сопением лягают воздух, хлопают ладонями по телу и азартно осваивают собственные руки-ноги, выворачивая их друг другу чуть ли не на 90 градусов. В припадках диалектики сменяют скоростные па рапидными интерлюдиями. Под лозунгами: "Можете почувствовать, что парите. А мир пусть проплывает мимо".

Балет-сказка "Сильфида", где в главной партии Джеймса выступил (и сегодня выступит еще раз) датчанин Йохан Кобборг, - совсем из другой оперы. Тут ирония неуместна, как смех на похоронах. Предполагается, что зритель впадет в катарсис, посмотрев (буквально или аллегорически) танцы про неудачную любовь крестьянина и Сильфиды - девы воздуха. Впрочем, на спектакле Кобборга про аллегории как-то не думалось. В принципе чревато мечтать о несбыточном. Но перед вами вполне конкретные танцы Йохана, славного во всем мире исполнительской филигранью в балетах Августа Бурнонвиля (классика датской и мировой хореографии XIX века), где стопы танцовщика должны быть похожи на быстрые уколы рапиры. И уж здесь - громадное балетоманское удовольствие. Лицезреть, как танцует-порхает датчанин - все равно, что современникам Паганини слушать его скрипку. В классическом балете, где кажущееся изящество исполнителей исходит из тяжелого физического труда, такой танец, где усилие, как и положено, совсем скрыто, - на практике редкость. На спектакле Кобборга можно ничего не понимать в балетной технике, но не почувствовать победную, свободную и при этом очень выверенную маэстрию - невозможно.

Кобборг до отъезда в Великобританию был премьером Датского Королевского балета. Так что не зря в Дании любовно, пушинка к пушинке, собирают и тщательно поддерживают в рабочем состоянии бурнонвилевское наследие. Не зря тамошние танцовщики сотни и тысячи раз тренируются в классе, доводя мелкие движения ног до алмазного блеска, и специально изучают старинную пантомиму. Кобборг не только великолепен в тысяче мелочей хореографии, но и качественно стилизует атмосферу древнего балета с его антикварным шотландским колоритом и нордическим романтизмом. Даже в той, позднейшей и частично вольной версии бурнонвилевской "Сильфиды", что идет в Большом театре (и не совсем совпадает с датским спектаклем). Правда, спектакль с Кобборгом усекли - из второго акта выбросили два отрывка. Почему исчезло адажио, понять можно: гастролер, незнакомый с габтовским балетом, просто не успел выучить хореографию. Но совсем уже непонятно, почему испарился пантомимный кусок "шотландцы ищут Джеймса в лесу", где не участвует главный герой?