Михаил Сидлин ЗАВТРА в полночь Николь Кидман впервые покажет свое русское лицо. 5 сентября в 24.00 в "Палаццо дель Чинема" в Венеции публика увидит внеконкурсный фильм Джеза Баттерворта (Jez Butterworth) "Девочка для дня рождения" (Birthday Girl). Прекрасная австралийка исполняет в этой картине роль Нади (она же Соня) - русской "невесты по интернету".
8 сентября на закрытии 58-го Венецианского кинофеста Николь Кидман получит "Кубок Вольпи" за лучшее исполнение женской роли. После конкурсного фильма "Другие" (The Others) в этом нет никакого сомнения. "Другие" были впервые показаны 31 августа - как фильм конкурсной программы.
А пока что Николь Кидман радует журналистов своими лингвистическими талантами. "Скажите что-нибудь по-русски", - попросили ее на пресс-конференции, посвященной фильму "Другие". "Ниет", - немного помедлив, ответила звезда по- русски. "Как вы учили русский? Скажете ли вы ваше "Нет" в Москве?" - спросил у Николь Кидман обозреватель "НГ".
- Я учила русский в связи с фильмом, который будет показан вскоре. Буду рада лучше знать этот язык. У меня пока не беглый русский. В этом языке звуки имеют такой вес, они тяжелы. Мой учитель пытался учить меня Пушкину и Чехову. Язык восхитил меня. Мне нравится говорить по-русски. Я буду рада поехать в Россию, сыграть что-нибудь в театре┘
ИНТЕЛЛЕКТУАЛКА ИЗ ПРОВИНЦИИ
На беззвездье и Кидман - звезда. Папарацци замучили австралийку. Первые дни 58-го Венецианского кинофестиваля были на удивление всему миру пусты от знаменитостей - кроме итальянских, которых опознает не каждый критик из "Кайе дю синема". Так что Николь Кидман пришлось отрабатывать по полной программе.
Телеоператоры занимали свои места в 9 утра - строго вдоль линии, в конце конференц-зала. Кто не успел - тот опоздал, потому что места много, но желающих - все равно больше. Несколько десятков камер выстроились в три яруса, операторы буквально висли на плечах друг у друга. Сотни кресел в просторном конференц-зале "Палаццо дель Казино" были забиты за два часа до появления Николь Кидман. Так что Мартин Скорсезе, появившийся в 11.30, выступил как "разогревающий" перед основным концертом. Та же участь постигла и молодого Ричарда Линклейтера, героя фестиваля Санденс в этом году, - его слушали вполуха. К половине первого наконец проснулись все журналисты, отсыпавшиеся до того по разным углам Венеции, - они плотной толпой человек по 5-6 в ряд забили все проходы в конференц-зале, и охрана, занервничав, уже вынуждена была отсекать зазевавшихся профи. Акулы ноутбуков пришли в боеготовность # 1, чтобы посылать репортажи с места в карьер - прямо из зала через мобилы, спаянные с компьютерами. Так в Венеции журналисты встречали Николь Кидман.
Прессовка запаздывала. Ноутбукеры ерзали коленками. Но звезда недолго заставила себя ждать, и вот наконец конференцию по фильму "Другие" объявили открытой. Первой вышла крашеная блондинка с пышной гривой - журналисты было охнули, но облегченно вздохнули, когда узнали Фионнулу Фланеген (Fionnula Flanagan) в этой даме с декольте, опасным для ее возраста (как-никак, госпожа Фланеген начинала актерскую карьеру еще в шестидесятых) - узнать ее сразу было нелегко, так как в фильме "Другие" она играет бодрую ведьмоватую старушку викторианской эпохи, когда старушки еще не пергидролились. За Фионнулой вслед пошли дети. И, наконец, Николь Кидман. Где-то между ними суетливо проскочили молодой режиссер Алехандро Аменабар (Alejandro Amenabar) и целых четыре продюсера разного вида и возраста. Журналисты бурно хлопали Николь, но еще больше - детишкам, которые вместе с ней составили замечательную безумную семейку в "Других".
Языковые проблемы возникли с самого начала. Ведущий конференции минут пять обсуждал с Аменабаром, на каком языке тот хотел бы отвечать на вопросы - на английском или на испанском, но так как испанского переводчика все равно не было под рукой, то в конце концов Аменабар (со страшным акцентом) заговорил по-английски: "Я хотел снять фильм в Испании. Но продюсер сказал, что это лучше снять в Англии, так как сюжет имеет отношение к викторианским историям" (надо сказать "спасибо" продюсеру, так как на испанском материале фильм выглядел бы тарантинисто-родригесто). Аменабар - испанец, который родился в Сантьяго-де-Чили в 1972 году, но всю сознательную жизнь прожил в Мадриде.
Фионнула Фланеген успела только признаться в том, что она "a poco" (то есть слегка) знает итальянский. После этой фразы журналисты забыли о ней навсегда. И дальше все внимание было приковано к бывшей госпоже Круз.
Николь Кидман покорила зал. Она вышла к прессе в кремовой блузке-юбочке и узких очечечках - как сельская учительница, которая выиграла в лотерею и теперь должна быть на сцене. На протяжении получаса она талантливо и упорно играла роль интеллектуалки, которая тоскует по Настоящим Режиссерам, плюет на Большой Бизнес и ждет Великих Ролей.
Кидман сказала то, что хотела услышать Венеция. Достаточно сказать, что на 58-м фестивале аккредитовано 10 человек из журнала "Кайе дю синема". То есть фестиваль настроен на европейского интеллектуала с порядочной фигой антиамериканизма в кармане (чего стоит хотя бы история фильма "Бычок" (Bully) Лэрри Кларка (Larry Clark) - в Штатах он чуть ли не запрещен, а в Венеции включен в конкурсную программу и, вероятно, получит какой-нибудь второсортный приз только за то, что режиссер не в ладах с Америкой. Американская (по сути) актриса призналась, что родной дом для нее - Австралия (уже приятно), она учит трудный иностранный язык (значит, умная) и живет с мечтами не о бабках, а о вечном. Большего нельзя было и желать.
Вакханалия началась, как только прозвучали слова "пресс-конференция окончена". Журналисты, повизгивая на поворотах, резво рванулись брать автографы у звезды, едва-едва не смяв охрану. Натянуто улыбаясь, Николь Кидман подписывала все что давали и вскоре ретировалась.
Долгое время она существовала в тени своего мужа. В Голливуде ее принимали как провинциалку, которая решила "открыть Америку" из чужой постели. Над супружеской парой Круз-Кидман в открытую издевались и распускали разные слухи - один грязней другого. В позапрошлом году они появились в Венеции вместе - тогда еще Николь была в тени Тома. Но вот наконец долгожданный успех - фильм "Мулен Руж", показанный в Каннах в этом году. А Венецианский фестиваль стал первым большим кинособытием, где она появилась после недавнего развода. Вместе с двумя новыми фильмами. Теперь Кидман - настоящая звезда, которая грозит вскоре затмить бывшего мужа. Она уже готова вернуться в Америку на европейском щите. В "Других" она раскрылась как первоклассная актриса. Так что российским режиссерам уже пора записываться в очередь на Кидман. Конечно, если таланта хватит.
Николь Кидман о "Других" и не только
- То, что меня интересует, - сниматься у больших режиссеров, быть частью их планов (о том, как молодой режиссер заполучил звезду).
- Я не интересуюсь коммерческим успехом. Мне интересны хорошие режиссеры (о бизнесе и искусстве).
- Мне нравятся триллеры, психологические триллеры (о любимых фильмах).
- Когда я прочитала сценарий, он потряс меня (о работе над фильмом "Другие").
- Я пыталась найти в ее характере то, что позволило бы понять ее (о Грейс, своей героине).
- У него очень сильное видение того, что он хочет. Я доверяла ему (об Аменабаре).
- Мое следующее решение - поехать в Данию (о планах на будущее).
- Ларс фон Триер послал мне письмо. Послал сценарий. Я прочитала сценарий. Он один из тех режиссеров, с которыми я действительно хотела бы работать (о том, как возник совместный проект с фон Триером).
- Я думаю, что здесь очень хорошо (о Венеции). Но я двигаюсь по миру, и мой дом - Сидней, Австралия.
МЕРТВЯКИ НА ОСТРОВЕ
К первому показу фильма "Другие" зрительский ажиотаж достиг первого пика. Очередь в зал "Палагалилео" (только из аккредитованных профи) змеилась по земле. Никто не хотел уходить - в зал втискивались и прорывались. И фильм не обманул ожиданий.
Мраки, крики и туманы. Антураж хоррора, начиная с незапамятных времен. Еще Дрейер начал снимать жутики так, чтобы дрожащие тени пугали больше, чем обыкновенные актеры. Нагнетание напряженности - не было и нет в этом равных Хичкоку. Атмосфера страха, разлитого в воздухе, - то, что делает фильм по-настоящему ужасным. Что нового может ввести какой-то испанец в мрачно-крикливо-туманный ужас? Сюжетный поворот. Актера.
В фильме "Другие" один мужчина. И это - трупак. Он поразительно напоминает Тома Круза - есть что-то общее в выражении глаз┘ Кристофер Игглстоун (Christopher Eggleston) играет мужа, вернувшегося домой с войны. Мертвым. Лежит носом к стенке - на бабу не тянет, под ногтями земля и в зеркале не отражается. Во всем остальном - мужик как мужик. Так что роль непростая - сыграть полное отсутствие при реальном присутствии в кадре.
Где тот пыльный чулан, в котором Аменабар откопал садовника? Есть еще в фильме садовник - Эрик Сайкс (Eric Sykes) - тоже до некоторой степени мужчина. Основное занятие - прятать надгробия под кучами прелых листьев. Прошлая роль была сыграна Сайксом в 19 ┘82! году.
Николь Кидман играет бабу за гранью нервного срыва. Посреди такого скопления мертвяков Кидман восхитительно жива. Молодая вдова-помещица давно уже тронулась - то музыка звучит из закрытого зала, то стуки какие-то над головой. Но неотложку вызывать некому - в доме только она и дети, поэтому домохозяйка меняет слуг. И безумие фонтанирует из нее со страшной силой, постепенно заполняя все вокруг. А место-то нечистое┘
Все начинается со служанки. Домоправительница приходит вместе с садовником и горничной. Так начинается дуэт Фионнулы и Николь, и если бы в Венеции был приз за лучшую женскую роль второго плана, его, вне сомнения, стоило бы вручить госпоже Фланеген. Потому что она, изображая жестами полную покорность хозяйке, в то же время паузами и интонированием, правильной расстановкой слов в пространстве все время говорит нечто, совершенно обратное самим словам, - и делает это блестяще!
Дети - те, кто делает полной великолепную четверку. С самого первого их появления начинаешь отчетливо ждать беды - свеча освещает белесые лица, которые словно покрыты ужасом. Джеймс Бентли (James Bentley) - действительно самый синюшный ребенок из всех, которых я видел, - даже обильный грим и мертвенное освещение не скрывают его природной бледности и труповатой одутловатости: он очень мало движется, и, кажется, это - его прирожденное состояние. Алакина Мэнн (Alakina Mann) - стервозная атеистка, живое воплощение всей той мерзости, которая была бы тайно спрятана в маленьких девочках до сих пор, если бы не режиссер Алехандро Аменабар. Когда своим тонким голоском она говорит: "Мама! Я не верю в то, что Бог создал мир за 7 дней", по залу волной проходит нервный смех, потому что ее слова звучат не как капризы маленькой дурочки, а как осознанное убеждение демона. Судя по бойкой манере этой девчонки, ее ждет большое кинобудущее. Еще бы! Детишек искали по всей Англии 7 месяцев в 70 школах.
Я давно не видел фильма ужасов, на котором кричат. Тем более - циничная киношная аудитория, готовая ко всему. Но в фильме есть по крайней мере одно место, в котором женщины орут, а мужчины делают глубокий вдох, и еще одно место, где женщины явственно попискивают. "Я полфильма закрывала глаза руками", - призналась обозревателю "НГ" одна из его коллег. Картина держит в напряжении от начала и до конца.
Главная заслуга - Николь Кидман. Она замечательна всем - и внезапной мягкостью в голосе, когда она начинает говорить со своим любимым мертвяком, и дрожью в спине, когда она вдруг волнуется о детях. Кидман играет аристократку, которая боится всего. Главное - она боится жизни и передает свой страх на расстоянии.
Основной недостаток сюжета в том, что все ясно сразу. Понятно, что муж - трупак, с первого его возникновения - из тумана. Очевидно, что ничего хорошего не выйдет - начиная со страшненьких титров.
Аменабар держит атмосферу, и в этом - его достижение. Есть и переборы - особенно там, где это касается Алакины Мэнн: на пресс-конференции она сказала, что ей "было смешно" сниматься в фильме, и когда ее задорный голос отрицает библейские истины, то в зале слышатся смешки. Но маленькая порция смеха - перчинка в мире ужаса.
Дом стоял на острове Гернси, а вокруг него плыл туман. В доме нет телефона. Нет радио. Нет даже электричества. А время - 45-й год. Уже тут закрадывается первое подозрение┘ Но оно оправдывает себя только в последней четверти фильма┘
Приходят в дом слуги. Ан не слуги они, а трупаки. И ничего - так, говорят, надо, теперь, говорят, все так жить будем - мертвые вместе с живыми, и ничего в этом страшного-то нет. И в конце концов все становится ясно. На самом-то деле все - трупаки. И хозяева, и трудовой класс. Все хорошо. Все умерли.
(О фильме "Девушка для дня рождения" читайте в ближайших номерах "НГ".)
Венеция
Дарья Гармоненко