Империя расчлененных

ЕМУ ПРОСТО очень хорошо с ней. Это вполне достаточный повод для того, чтобы увидеть в ней монстра. По классической традиции, сумасшествие есть признак таланта. По концепции одного из самых заметных нынче японских режиссеров Такаси Миике, чем зауряднее человек, тем легче ввергнуть его в безумие. Фильм "Кинопроба" ведет героя от психологической драмы к сюрреалистическому кошмару. Идти не далеко. Между первым и вторым - даже не шаг, а рефлекторное движение моргающего века. Только холостяк средних лет склонился над прелестной обнаженной девушкой, просящей о любви, - как тут же запрыгал по окровавленному полу чей-то отрезанный, но неуемно живой язык, а на клавиатуру фортепиано свалилась голова старого балетмейстера. Не прошло и часа, как началось нормальное здоровое кино. И персонажи застрадали не от одиночества и собственной пустой усредненности, а от слишком тесного общения с глубоко больными, то есть необычными людьми.

На первый небрежный взгляд может показаться, что перепад в стилистике фильма у Такаси Миике рожден страхом остаться совсем вне коммерческого кино. Второй, более пристальный и придирчивый, взгляд полностью подтверждает беглую догадку. На середине своего пути режиссер дрогнул. Он завязал с темой одиночества, невыносимого для заурядного человека без амбиций, но с мечтами. Отказался от пятиминутных сцен регулярного совместного ужина отца и сына. Перестал заботиться о второстепенных лицах вроде сотрудницы, имеющей какие-то виды на вдовца и по три минуты околачивающейся в дверях его кабинета. Совершенно забросил немногословные беседы персонажей, прослоенные ритуальной вежливостью вроде поклонов и благодарственных фраз. Совесть не позволила Такаси Миике так и снимать все до конца в издевательски ровном черепашьем ритме, гипнотизируя жизнеподобием.

Во второй части фильма режиссер ласково и рачительно припасает для терпеливого зрителя много кусков изуродованного тела и долгие изуверства, суть которых туманна. Прямо впору вести интерактивную игру. Выберите правильный ответ. Когда героиня отрезала беззащитному вдовцу ступню? Это произошло во сне героя. Это произошло во сне героини. Герою в состоянии болевого шока привиделось, что он здоров и невредим, а девушка льнет к нему в постели, - в то время как он уже без ноги, а из живота и под глазами торчат иглы, аккуратно воткнутые женскими пальчиками. Впрочем, эта лавина ужасов подразумевает не логику, а конвульсии педантичного эпатажа. Однако хороший режиссер умудряется творчески распоясаться и в погоне за кассовыми сборами. Вся кромешная изнанка загадочной японской души выворачивается в "Кинопробе" наружу своими шрамами и швами, наложенными по живому.

Дистиллированно-пресный стиль вначале подчеркивает зажатость персонажей. Они превратили душевную нереализованность в часть быта. Вакуум жизненных целей и отвыкание от общения ощутимы во всем. И в том, как сын героя отрешенно склонился над ноутбуком, собирая информацию о динозаврах. А кто будет думать о папе?.. И в том, как сослуживец-продюсер хватается за проблему женитьбы, организуя под видом липовых кинопроб ярмарку невест. А чем тут еще заниматься, кроме чужих дел? Да и как еще можно познакомиться с девушкой, если не заморочить ей голову кинокарьерой? Солидные мужчины ведут себя хуже безответственных шалопаев - и сохраняют при этом все свое робкое меланхолическое достоинство. Назначают свидания только в кафе. Не для пущей элегантности ухаживания, а чтобы не возникал вопрос, чем заниматься во время встреч. Все-таки, когда между тобой и женщиной целый столик с тарелками и бокалами, а вокруг официанты, как-то спокойнее. У общения есть границы и иллюзия непринужденности.

Стоит оказаться один на один с возлюбленной в номере отеля, как остатки душевного самообладания улетучиваются. И мужчиной полностью завладевает страх. Это фильм о том, как человек боится счастья в личной жизни. Проще и приятнее верить в самое худшее. Что может быть более подозрительного и нервирующего, чем молодая, красивая, одинокая, душевно тонкая девушка? Она одевается исключительно в белоснежные скромные наряды, кротко сидит, опустив глаза. Тиха, вежлива, беззащитна - настоящая маньячка. И в доме у нее не может не томиться пленник - в мешке, доведенный до животного состояния, манящий свою хозяйку к себе единственным необрубленным, безобразно распухшим пальцем. Фаллический жест, символизирующий уродство и непреодолимость одиночества. В созерцании этого сексуального жеста - столбняк ревности и душевного бессилия героя. Он искренне тянулся к прекрасному. Но не готов обладать конкретной прекрасной женщиной. В своих кошмарах герой изливает чувство вины за все мужское сословие перед женской красотой и одухотворенностью, которым невозможно соответствовать. И потому нельзя не возненавидеть. Можно только прикладывать к телу девочки раскаленные железные прутья. И ждать, когда ребенок вырастет и отплатит взаимным насилием.

Герой внедряет в прошлое и настоящее девушки брутальные психические комплексы и их печальные последствия. Он не способен простить своей избраннице заурядной неустроенности и старается мифологизировать ее жизнь по законам эротического триллера. А заодно избавиться от своих чувств, чтобы ощутить снова привычную пустоту и свободу. И то и другое удается всего-навсего ценой серьезности. Внезапно вместо кровавой агрессивности в картине появляется черный, но беззлобный комизм. Если прежде Такаси Миике держал путь через империю страсти, то в финале он оказался на пороге прохладного абсурда. И на полуживых героев, кажется, снизошли ангельские тени иронии.