…и корабль взрывается

Еще не досмотрев "Легенду о пианисте" Джузеппе Торнаторе, ловишь себя на том, что картину хочется назвать "Повесть о настоящем пианисте". Возникают подобные аллюзии, думается, не в силу испорченности нрава или впадания в школьное детство. Есть в сюжете Торнаторе нечто патетическое до неправдоподобия и жертвенное до мазохизма и абсурда. Только вместо холодной зимы и страшной войны - теплое небо и теплый океан, по которому плывет огромный корабль "Вирджиниан", не замечающий мировых катаклизмов. А вместо русского воина - одинокий американский джазист без паспорта и земли под ногами. И дежурный итальянский восторг перед чудом жизни, плавно переходящий в суицидальные мечты.

До "Легенды" режиссер получил "Оскара" за "Кинотеатр Парадизо", а после - снял "Малену", предложившую новый взгляд на фашизм с человеческим итальянским лицом. Теперь, с некоторым опозданием, мы можем приобщиться к очень странной и очень заторможенной "Легенде". Богато костюмированная массовка - около пяти тысяч человек. Чернокожие и черномазые кочегары, надменные стюарты, роскошь ресторана первого класса, где объедается и танцует толпа состоятельных людей. Увесистые хрустальные люстры. Заниженные талии, шляпки с микроскопическими полями, щедрый макияж, натертый до блеска пол и порхающие вместе с дамами ридикюли в блестках. Самое начало ХХ века. "Титаник" еще не потонул.

Картина не смешит, не умиляет и не потрясает, хотя явно задумана как универсальный ключ к зрительскому сердцу. Киноманы сочтут этот фильм неприлично топорным заигрыванием с массовой аудиторией. А сама означенная аудитория скорее всего просто заснет в недоумении и с вежливым признанием режиссерского мастерства. Да еще и будет мучиться комплексом вины за то, что от сонливости не спасает даже присутствие трогательного и тонкого Тима Рота в главной роли найденыша, названного Тысяча Девятисотым в честь года своего рождения.

Его задумчивое, демонстративно постное носатое лицо зияет среди буржуазного антуража. Готовый депрессивный клоун, которому всегда будет чуждо светское общество, аплодирующее его таланту. Он все время грустит, он всех провожает вечно печальным взглядом, как будто хоронит какого-то очень дорогого человека. Но если вдуматься, кто же этот человек, то окажется, что сам герой. Напоследок Тысяча Девятисотый, стоя в ржавом раскуроченном остове "Вирджиниана", произносит нескончаемо "программный" монолог, претендующий на философию и чувства. Однако мысли и переживания теряются среди гигантских пауз. Понятно лишь то, что герой не покинет отслуживший свой срок корабль, теперь начиненный динамитом. И умрет так и не затронутый сухопутным бытием. Собственно, корень "virgin" в названии судна словно намекает на девственность героя, во всех отношениях далекого от материи жизни. Тим Рот, как и Моника Белуччи в "Малене", сыграл феномен одиночества, с которым невозможно расстаться.

Сплав из нескольких жанров - капризная штука. Может вместить всю сложность бытия. А может невольно превратиться в профанацию драматизма и душевной глубины. В данном случае больше похоже на последний вариант. Если в "Малене" Торнаторе довольно успешно спорил с "Амаркордом" Феллини, в "Легенде о пианисте" он явно проигрывает, варьируя мотивы феллиниевского шедевра "┘И корабль плывет". Однако не достигает органики и атмосферного обаяния, свойственных Феллини.

На трагедию гибели классической (или любой другой) культурной эпохи фильм не тянет. Для этого в "Легенде" слишком мало сколько-нибудь заметных персонажей, сколько-нибудь существенных событий, способных символизировать состояние мира. Вся остальная жизнь где-то далеко. Никакое эхо Первой или Второй мировых войн, экологических или экономических кризисов до "Вирджиниана" не долетает.

Для биографии, психологической или социальной драмы в "Легенде" слишком мало подробностей. Чернокожий кочегар находит в салоне первого класса подкидыша. Усыновляет и растит среди своих сотоварищей. Зрителю впервые показывают малыша, севшего без спроса за рояль. А он уже готовый виртуоз-импровизатор. Когда Тысяча Девятисотый успел так насобачиться, остается загадкой. Герой живет и играет на рояле для пассажиров, ни разу не сойдя на землю. Однако никаких рефлексий по поводу возможной всемирной славы, денег, "нормальной" жизни или, наконец, просто о женщинах режиссер своему пианисту не дарит.

Только однажды Тысяча Девятисотый делает слабую попытку сойти на берег вслед за девушкой, навеявшей одну из его прекрасных мелодий. Но тут же возвращается обратно на палубу. Никаких конфликтов внешнего порядка у пианиста тоже не наблюдается.

Тогда что же есть в картине для желающих посмотреть кино? Сам корабль. Его Торнаторе нашел, как ни странно, в Одессе. Он назывался "Лесозаводск" и стоял на приколе, будучи уже списанным. Торнаторе потрясли размеры судна, и он решил взять "Лесозаводск" для основы своего блистательного корабля с 266 каютами, необъятными помещениями третьего класса и глубоким трюмом. Все это отделали в стиле зрелого модерна, стремясь к исторической достоверности в деталях. Однако "Вирджиниан" остался в фильме всего лишь громоздким декором для музыки Эннио Морикконе. Среди музыкальных сцен выделяется парочка более-менее кинематографичных аттракционов.

Первый - буря, во время которой толстый трубач Макс (Пруит Тейлор Винс) знакомится с Тысяча Девятисотым и они скользят по пустому залу вместе с роялем. Герой без остановок импровизирует, не взирая на лихие зигзаги инструмента. Потом очередной наклон корабля выносит дуэт в коридор, и музицирующие герои с треском и хохотом врезаются в хрупкие перегородки. Второй - соревнование Тысяча Девятисотого с чернокожим королем джаза. Герой Тима Рота, конечно, побеждает. И зажигает свою незажженную сигарету о раскалившуюся внутренность рояля. Сухопутные джазисты с таким жаром не импровизируют. В целом же "Легенда о пианисте" остается вычурной, неповоротливой притчей о талантливом чудаке, разыгранной в декорациях океана, бостонского и ливерпульского портов, а также туманного Нью-Йорка с небоскребами и статуей Либерти, словно срисованными простым карандашом из географической детской энциклопедии - специально для Торнаторе.