Дирижер, но не диктатор

- Главный дирижер и музыкальный руководитель театра.

- Но я и не хочу погружаться в балет - только контролировать музыкальную часть.

- Все об этом спрашивают. Наверное, я неправильно поступил с точки зрения логики аппаратной борьбы - ничего не выговорил себе на бумаге. Я обозначил направления развития, как я их себе представляю, но сказал, что эта стратегия в виде документа должна быть одобрена хотя бы на уровне Министерства культуры. В этом документе была бы постатейно расписана программа на время моего контракта, по которой и в дальнейшем можно было бы двигаться. Должно быть внятное направление, чтобы каждый шаг не воспринимался вырванным из контекста, не казался волюнтаризмом. Но данная должность носит не только и даже не столько творческий характер┘

- В идеале, мне кажется, вмешательства не должно быть. Он и сам сказал: "Я не руковожу Большим театром, как это многие себе представляют". Речь идет о том, что мне надо выработать свой стиль руководства, общения с начальством, директором театра. Журналисты мне уже пожелали не превратиться в мелкого склочника.

- Сейчас это неактуально. Видимо, отношение государства к театру связано с желанием наладить его нормальное функционирование без эксцессов, без ситуаций на грани скандала. Ведь это внутреннее дело - создать условия для выпуска новых работ, чтобы все было качественно. Другой момент - это сама творческая программа, и, как я понимаю, это в мои полномочия входит.

- Конечно, все решается коллегиально, но в принципе я должен иметь право предлагать концепцию сезона и, поскольку у меня трехгодичный контракт, всего этого периода. Проблема еще состоит в том, что связь между театром и обществом нарушена. Общество не понимает, что в театре происходит.

- Это даже второй вопрос. Но те, кто вникает в это в силу профессионального интереса, не понимают, какая логика все определяет. Более того, рискну сказать, что и в самом театре, если театр рассматривать как совокупность людей, его развитие мало кого интересует. С одной стороны, недовольны, что Мариинка объезжает по всем статьям, но когда предлагается, что именно с этим надо делать, реакция: "Нет, не надо!" Многим и так очень хорошо.

- Да, вести его, видимо, будет Павел Сорокин, он участвовал в подготовке спектакля.

- Пока никакая. Но он наш дирижерский староста. И я думаю, надо создать какой-то консультационный орган из авторитетных людей в театре и вне его, и обязательно Марк Фридрихович там будет занимать почетное место, продолжит дирижировать. Перемена структуры при каждом кадровом решении - не от большого здоровья. Хотелось бы, чтобы не структуру делали под людей, а людей подбирали под структуру.

- Да, я собираюсь вникать во все вопросы, связанные с акустической экспертизой.

- А почему президент должен назначать кого-то в Большой театр? Конечно, Большой театр важен и уникален, но это должно вытекать из его творческой ценности, а не статуса. Меня не смущает, что меня директор принял на работу. Мы сначала долго беседовали, и у меня сложились самые благоприятные впечатления. Я настроился вместе с ним работать.

- Эта информация закрыта до открытия сезона, но в данной ситуации Большому нужно выдать постановки опер сугубо первого ряда. О русских операх всем ясно - надо дать прочтение основ репертуара.

- Большой - такое место, куда очень многие согласились бы прийти.

- Я вообще пока не отвечал на этот вопрос, а газета должна была дать материал. Не опровергать же теперь! Сейчас время неточностей. В этом есть и положительная сторона: становишься легендарным, как Микула Селянинович, так что никто точно не знает, откуда ты и когда родился.

- Большинство певцов гастролирует. На мой взгляд, Большой театр должен прийти к пониманию того, что работа здесь певца - одна из множества работ в разных других театрах. Другое дело - грамотно спланировать и заранее назвать спектакли и числа.

- Приглашать кого-то - нормальная практика. И есть возможность сделать театр в этом смысле более гибким. А увольнять┘ в нашей стране просто так никого не увольняют, точно так же в других странах. Но там и трупп постоянных нет, потому что все прекрасно понимают их опасность.

- В провинции ситуация гораздо более благоприятная. Нет стольких певцов на все театры. Поэтому сегодня там стихийно сложилась более прогрессивная система. Я ездил дирижировать "Аиду" в Пермь. Амонасро у них не было - они звонят певцу, который сегодня поет эту партию в Нижнем, и он приезжает петь ее же в Пермь. Все ставки более менее общие по средней России, и этот рынок функционирует.

- Надо сокращать возможности для "нажатия". Система управления должна постепенно терять присущую ей вязкость.

- Надеюсь. В моей должности будет много администрирования. Будучи назначен на нее, я сразу попал в реестр руководителей крупнейших театров мира и чувствую, что, если не сумею сделать каких-то вещей, это здорово отразится на моей репутации как дирижера. Поэтому я должен функционировать на уровне. Хорошо бы передать эти чувства всем остальным.

- Да, это я должен бегать-прыгать, дергаться. Но я буду это делать. И нужно ощущать обжигающее дыхание сзади.

- За счет постановки задач, интересных тем, с кем ты работаешь. Но для успеха также важен пиар. Значит, путем правильно рассчитанных акций нужно заинтересовать и слушателя. Мне показалось, что певческая часть труппы очень желает какой-то работы, осмысленного подхода. Оркестр Большого театра - очень знаменитый организм, такой же сложный, как и весь театр. Было бы идеально достигнуть такого контакта, какой я имею со своим оркестром, когда музыканты понимают, что ты хочешь.

- Нет, не диктатор┘

- А где у нас в стране сейчас диктатор? Даже президент - скорее жесткий администратор.

- А вы послушайте все исполнения под управлением дирижеров-диктаторов. При всех положительных сторонах оркестр ими трактуется как хорошо налаженная машина. А сейчас более актуален принцип как бы бернстайновский, когда дирижер инспирирует, а каждый оркестрант как суверенная личность сам старается дать как можно больше. Даже Челибидаке только кажется диктатором, а дирижирование его очень коммуникативно. Сейчас менталитет оркестра усложняется: он отчетливо нервический. В западных странах это выражается в гипертрофированном профсоюзном сознании, так что иногда вообще невозможно работать. У нас пока этого нет, и можно нормально функционировать, если не злоупотреблять доверием. В условиях театра, мне кажется, важно преодолеть рутинность процесса. Дело почти невозможное, потому что одни и те же спектакли идут годами, идут на автомате, и чуда не происходит.

- То, что он осуществил, безусловно, очень эффективно. Другое дело - я не считаю, что это единственная модель.

- Экстенсивный прежде всего. Это очень современно. Я не настолько человек современный и склоняюсь к интенсивной модели: не вширь, а вглубь. То есть чего у нас нет сегодня в русской опере? Нет современных, глубоко продуманных и стилистически выверенных записей даже основных русских опер. Все очень хорошие записи сделаны в 1940-1980-е годы. С тех пор эстетика сильно изменилась, а Большой театр до сих пор существует в той эстетике. По-моему, это нехорошо.

- Я сказал, что все руководители после Мелик-Пашаева не смогли себя реализовать, поскольку Большой театр отражает процессы в стране в полной мере, а 1964 год - год смерти Мелик-Пашаева и появления Брежнева, когда все пошло по застойному пути. Никто не говорит, что руководители не были достаточно талантливы - как раз наоборот, дирижировали блестящие высокоталантливые люди, но система перестала срабатывать, поскольку была ориентирована на Иосифа Виссарионовича и на эту специализацию.

- Да. И в какой-то момент театр приобрел реликтовый вид.

- Он замечательный, мастерский, с точки зрения сценографии, режиссуры. Но было в то время и музыкальное прочтение этой постановки, сделанное Головановым. С 1948 года она прошла через огромное количество дирижеров. Ее должны периодически возобновлять с новым составом исполнителей и новым музыкальным руководителем, она будет обновляться ментально и морально не будет устаревать: отложите на несколько лет в сторону, а потом создайте свежие впечатления.

- Русский репертуар, если мы говорим о сценических прочтениях, есть проблема старых постановок, которые музыкально истрепались - играют по инерции, поют по инерции, хор вздевает руку с веером по инерции┘ Мне кажется, эпоха 1940-1950-х годов нам гораздо ближе, чем, скажем, эпоха 1970-х, которая ассоциируется прежде всего с постановками Бориса Александровича Покровского, с их условным стилем и принципом перпендикуляра к музыке. По-моему, это все эстетически неактуально. Сейчас время постмодернизма, а это традиционная вещь. Ничего нового там нет абсолютно. Это время эстетов, и потому расцветает аутентизм. И нам хочется послушать, как звучал глинкинский оркестр. Не так важно переживание в его реалистичности, сколько образ стилистически выверенный. Нужно глубокое проникновение в сущность вещей в контексте определенного времени, а в то же время и свежие новые эмоции. Оперные эмоции должны освободиться от штампов и обращаться к публике напрямую. Идет "Травиата", и в зале никто не плачет! Очень трудно добиться, чтобы это было и стильно, и трогательно.

- Пока не сделал. И последнее время в России оперу вообще никто не пишет. Я предполагаю, что мы стоим на пороге┘

- Может быть, и Десятникову, а может, придет человек, о котором вообще никто не знает, и принесет шикарную оперу.

- Сразу на ум никто не приходит.

- Специально предпринимать усилий в этом направлении я не буду. Конечно, это назначение - уже большой рывок в личной карьере. Те агентства, с которыми я работаю, надеюсь, это используют. Но я сам не буду себя рекламировать.

- В данном случае ситуация в Большом совершенно не позволяет большого количества гастролей. Например, я должен был ехать в "Ла Скала" в декабре и уже это отменил. Я очень доволен, что есть возможность - уникальная в нашей стране - отказаться от каких-то вещей за границей и делать что-то здесь. Большой театр - это единственный организм, который может такую возможность предоставить. Все другие будут финансово выпихивать меня за границу. Здесь условия нормальные, не какие-то особые, но позволяющие ни на что не отвлекаться.

- Безусловно.

- К этому оркестру у меня отношение не просто дирижерское, но почти родительское. При том что у него есть масса недостатков, он так сложился, что является организмом исключительно творческим. Там с одного слова понимают, что имеется в виду, и интеллектуально он на очень высокой ступени.

- Они и сейчас сидят. В московских оркестрах кадровые проблемы, они имеются и в Большом. Все ходят туда-сюда, это неизбежное зло.

- Ходил по инстанциям вместе с директором, писал письма, добивался, работал за границей. В Москве продирижировал только два концерта с Госоркестром.

- Это время было очень хорошее, напряженное, направленное на достижение цели. И я даже ощутил некую пустоту, когда вдруг цель оказалась достигнутой.

- Новый сезон мы делаем на базе трех залов - Большого зала консерватории, зала Церковных соборов и зала Литературного музея Пушкина. Там будет идти абонемент с литературной "начинкой", интересные вещи, которые мало кто делает: "Эгмонт" целиком с текстом, "Пер Гюнт", "Снегурочка", "Метель", Прокофьев: "Борис Годунов", "Евгений Онегин", "Египетские ночи", "Подпоручик Киже"┘

- Он меня морально поддержал. Когда я сомневался, он сказал, что независимо от ситуации это надо делать из сознания гражданского долга.