Французские лесбиянки и много скуки

Эммануэль Беар - французская актриса.

НА КРУПНЫХ фестивалях сладкое любят оставлять на потом. Поэтому нет ничего удивительного, что первая половина фестиваля лениво двигается от фильма к фильму, не вызывая ни положительных, ни отрицательных эмоций. Не станешь же всерьез, право, веселый балаган "Мулен Руж" выдавать за достижение мирового кинематографа, радующее сердце кинокритика. "Просто, доступно, удобно", как говорилось в одной нашей рекламе.

Как ни грустно, но пока большинство ожиданий не оправдалось. Неадекватной мощной рекламе оказалась французская картина режиссера Катрин Корсини "Повторение". Актерский дуэт известной французской актрисы Эммануэль Беар и неизвестной пока канадки Паскаль Бюссьер делает, впрочем, картину относительно конкурентоспособной, но и то только на том уровне, что приходится наблюдать в этом году. История двух подруг, расставшихся в 20-летнем возрасте, через 10 лет встретившихся опять и снова разошедшихся, пройдя через муки дружбы, однополой любви (случайной, с одной стороны, и серьезной - с другой), похожа больше на дурной сон неудавшегося психолога, нежели на действительно психологическую драму. Фильм вязнет в не дотянутых до шекспировских страстях, в мутных диалогах, в необъяснимых поступках героинь. Бесконечные крупные планы, на которых визуально построен фильм, быстро начинают раздражать. Качественная работа с крупными планами - это вообще высший режиссерский и операторский пилотаж, здесь же и режиссеру, и оператору до асов далеко. Азы, впрочем, усвоены неплохо. Глубоко в недрах нагроможденных друг на друга ненужностей и излишеств пропадает идея фильма. Причем пропадает безвозвратно, и есть подозрение, что ее изначально и не было.

Сейчас ни один более или менее значимый фестиваль не обходится без кино из стран бывшей Югославии. В каннском конкурсе Босния представлена впервые, и фильм дебютанта Даниса Тановича "Ничья земля" (или "Нейтральная территория") ожидали с повышенным интересом. Картина оказалась вполне качественной, но не более. Два врага - босниец и серб, оба раненые, оказываются в одной траншее на нейтральной территории (действие происходит в 1992 году). Проблема в том, что третий персонаж, серб, тоже раненый, лежит на мине, подсунутой под него боснийцами. Стоит ему пошевелиться, и все кругом разнесет. Надо сказать, что и югославы, и бывшие югославы наделены довольно своеобразным чувством юмора. Наверное, это то, что мы привыкли называть черным юмором. Они умеют сделать так, что зритель будет смеяться во время сцены расстрела, не чувствуя при том угрызений совести. Впрочем, местная критика приняла картину довольно прохладно - журнал "Мувинг пикчерс" упрекнул режиссера в том, что, берясь описывать события 92-го года, он фатально опоздал. Странный упрек, не правда ли?

Третий раз за историю Каннского фестиваля в конкурсе представлен анимационный фильм, из них первый раз не диснеевский. Экранизация известной сказки про людоеда по имени Шрек (фильм так и называется), сделанная безупречно с точки зрения не только техники - техникой уже трудно кого бы то ни было удивить. После просмотра в кулуарах сошлись на том, что было бы свежо и остроумно дать призы за лучшую актерскую работу тем, кто озвучивал персонажей. Это, конечно, грустная шутка, свидетельствующая о том, что пока фестиваль по большей части разочаровывает, но Майк Майерс (Людоед), Эдди Мерфи (ослик-болтун, друг людоеда) и Кэмерон Диас (красавица принцесса, по ночам превращающаяся в людоедку) на сегодняшний день - действительно лучшие актерские работы. В который раз приходится вздохнуть - сколько мы порой теряем при дубляже!

Трудно сказать, какой по счету фильм снял Мануэль де Оливейра, но то, что количество его лент подтягивается к сотне, - факт. "Я возвращаюсь домой" - одиннадцатая работа де Оливейры, побывавшая в Каннах. При этом ни разу дедушке мирового кинематографа не удавалось увезти отсюда более или менее весомой награды - два раза он уезжал с призом ФИПРЕССИ, один раз - со специальным призом жюри, данным скорее за выслугу лет, нежели за художественные достоинства средненького фильма "Письмо" - осовремененной версии (надо же, и старик купился!) "Принцессы Клевской". Если бы не очаровательный старик Мишель Пикколи, нежно, как никто, любимый французами, "Я возвращаюсь домой" стала бы очередной проходной лентой и фестиваля, и самого де Оливейры. Фильм о старом актере, у которого после гибели жены и дочери мир сосредоточился на внуке и на театре, не блещет ровным счетом никакими находками - ни сценарными, ни операторскими, ни режиссерскими. Постепенно приходящий в себя после трагедии главный герой, Жильбер, вдруг во время съемок чувствует, что забывает текст, что не может сосредоточиться, не может сделать то, о чем просит его режиссер. Finita la comedia? Может, и так. Там будет видно, а пока старик прямо со съемочной площадки, не переодевшись, не сняв грим, бредет домой. Все имеет свое начало и свой конец, с этим, похоже, придется смириться. Картина добротная и грустная. Но фильму, главной составляющей которого должна стать интонация, именно интонации-то и не хватает. Не получилось у де Оливейры сделать то, что так мастерски на таком же примерно материале сделал три года назад Тео Ангелопулос в картине "Вечность и один день", получивший тогда за нее Золотую пальмовую ветвь.

Сколько-нибудь оживиться заставил публику фильм братьев Коэнов "Человек, которого там не было" (сценарий братья писали вдвоем, продюсировал Этан, режиссировал Джоэл). Суть картины сводится к трем словам: преступление и наказание. Скромный парикмахер в маленьком калифорнийском городке безмерно страдает от скуки, от зависти к жене, у которой свое дело. Желая с помощью шантажа выудить у компаньона жены деньги, он случайно убивает его. В убийстве обвиняют жену, которая, не дождавшись суда, вешается в тюрьме. Через какое-то время, несправедливо обвиненный в другом убийстве, герой, Эд Крейн, оказывается на электрическом стуле. Если бы Коэны не претендовали на философское осмысление греха и покаяния, фильм получился бы гораздо ярче. Философское звучание здесь не слышно даже со слуховым аппаратом, хотя исполнитель главной роли, талантливый актер Билли Боб Торнтон, старается изо всех сил. История калифорнийского брадобрея действительно местами психологически убедительна, но в целом оставляет впечатление полукриминальной драмы, пытающейся то вскарабкаться на вершины психологии, то ввергнуться в глубины философии. Достоевщиной попахивает, но от Достоевского далеко.

Коэнов можно назвать завсегдатаями Канн, причем завсегдатаями удачливыми - Золотая пальмовая ветвь десять лет назад за фильм "Бартон Финк", награды разной степени престижности за "Фарго", "Большого Лебовски", "Где же ты, брат?". Возможно, и в этом году жюри не обойдет вниманием братьев, но, ей-богу, трудно разделить восторг, которым наполнилась местная пресса по отношению к их последней работе.